старался сегодня превзойти самого себя. Ему поднесли с королевского стола полную чашу красного бургундского, но он отказался, так как эта песня опьяняла его без вина. Он воссоздавал голосом и интонацией образы, которые рождались где-то в самой глубине его сердца, которое он хотел распахнуть перед женщиной, поразившей его воображение.
Из его уст звучали самые простые слова: дерево, ручей, пряжа, дуб… Но кто-то невидимый дал певцу такую власть, что из этих простых слов слагалась возвышенная песня, волнующая души всех, кто ее слушал.
Молодой трубадур создавал своим пением особый мир, в который могли проникнуть только люди, сердца которых способны на нежные чувства. Барзэлеми рассказывал историю двух любящих сердец так проникновенно, что даже граф Валуа под воздействием взявшей его в плен светлой грусти впервые в жизни, подумал, что на свете существуют более важные вещи, чем военные походы, ночные набеги или охота.
Анна, ничего не видя перед собой, слышала только слова:
«В этот быстрый ручей
Тристан бросал кусочки коры.
Теченье несло их в жилище Изольды.
Так условленный знак
извещал королеву,
что возлюбленный ждет
ее под развесистым дубом…»
И перед ее мысленным взором проявлялась картина: над замком Тинтагель нависла зловещая луна, побелевшая от досады; король Марк спит в своей опочивальне; прижимая руку к сердцу, едва живая от волнения, спускается по лестнице Изольда; под густой листвой могучего дерева стоит Тристан, не сводя глаз с темноты, из которой в своем светлом одеянии появляется королева, протягивая к любимому свои изящные руки…
И Анне вдруг показалось, что Тристан – это Рауль, а Изольда – она сама. И, словно подслушав ее мысли, прозвучали последние песенные слова трубадура:
«Боже, храни на земле
счастливых любовников!»
Тряхнув головой, чтобы избавить себя от наваждения, она подняла глаза и встретилась с нежным взглядом графа, который, как ей показалось, испытал те же чувства, что и она. И хотя их соприкосновение взглядами длилось всего лишь мгновение, они сказали им больше, чем все другие слова вместе взятые.
Поздним вечером прибыл из Санлиса король. Как и предполагал Рауль, Генриха тотчас уведомили о его появлении в парижском дворце. При появлении короля в зале все встали, кроме королевы, которая спокойным взором отслеживала приближение супруга к ней.
Генрих выглядел уставшим и постаревшим. Под глазами образовались мешки: то ли от чрезмерного употребления вина, то ли от обильной пищи.
Анна невольно сравнила супруга с графом де Крепи, и это сравнение было не в пользу первого. Он выглядел особенно грузным на фоне высокой стройной фигуры Рауля.
Генрих склонился над её рукой, на пальце которой блеснул голубой бриллиант, и поцеловал ее. Потом, посмотрев на супругу, спросил:
– Как мой сын?
– Прекрасно, ваше высочество. Заметно подрос.
– Я
