– и бараки, бараки, плац для построения. Адский лагерь. Все, что тамошний экскурсовод рассказывал, помню почти дословно, ибо спать не могла толком несколько недель. Ты доел уже, Лева? Давай тарелку.
Зарядив посудомойку, Мария плеснула себе и мужу вина и продолжила:
– Особенно, помню, поразило то, как дело с изготовлением вещей из человеческой кожи с татуировками было поставлено на деловитый немецкий поток. Фрау Кох, используя свое положение, мониторила поступление «материала» с татуировками, людей под предлогом медосмотра доставляли в лазарет, где ему или ей делали смертельный укол…
– Чтобы шкуру не портить? – мрачно уточнил муж, делая большой глоток вина.
– Именно так, чтобы пуля случайно картинку не попортила, – подтвердила Мария так же мрачно. – Потом кожу срезали, выделывали…
– Кто же такими делами-то занимался?
– Да были спецы, тоже из заключенных.
– Неплохо устроились. Небось за дополнительную пайку.
– Ох, Левушка, не нам судить. С голодухи-то все возможно. Ну а на выходе чего только не было – и абажуры, и перчатки с сумочками, которыми щеголяла эта сука на офицерских собраниях.
– Хорош уже.
– …и переплеты, и картины, и даже, как утверждали свидетели на судебном процессе, скатерть из спины парижской певички.
– Все, хватит подробностей, а то и я не усну. А как же их списывали?
– В смысле?
– Насколько я помню, в системе концлагерей была серьезная система учета и контроля. По какой строке проводили этот массовый расход татуированных?
Мария показала язык:
– А вот, представь, и это знаю. Комендантша подкупила врача, и тот указывал, что все умерли от инфарктов.
– В самом деле, продумано, не придерешься. Так ты говоришь, эдакие вещицы и сейчас продают? Неужто те самые?
– Что ты, конечно, нет. Те самые небось давно уж в частных коллекциях, приобретенные за мильоны на мировых аукционах. Стилизации продают, конечно. Для любителей пофорсить на грани фола. Давай сюда перчатки.
Мария, натянув средство защиты, достала ключницу.
– Интересно, конечно. Ну, конечно, ни минуты не Китай, это видно и слепому, хотя сделано довольно примитивно.
– Неужели? – пробормотал Гуров, тотчас вспомнив Лилию Ивановну. Что они там все видят?
– Причем по форме это скорее не ключница, а слеппер… видел такой? От английского «слейп» – пощечина. В конце девятнадцатого века в Англии работяги такие на поясе носили, отбиваться от злодеев. Монетница-кастет. Вот сюда, – она показала пальчиком, – монетки или дробь кладут, для тяжести.
– Тактическая мухобойка, – заметил Гуров, – ну, допустим. Висит такая фигня на поясе, и как ее быстро выхватить-то? Если тугая заклепка, то быстро не получится, мягкая – недолго это штука на поясе провисит. Да и потом, несется на тебя бычара под центнер весом, а ты его этой ромашкой по лицу, по лицу.
Мария
