дорогая, правда, удачно подоспели новые материалы подешевле, что снижало цену и позволяло круг этих покупателей расширить… его, впрочем, в пластиках привлекала отнюдь не только цена, не все их принимали, но ему нравилось, он всегда любил лепить, он верил своим пальцам, хотя иногда они его пугали, словно обретая самостоятельность и создавая воплощения, не вполне совпадавшие с образами, сложившимися в уме… пугали или смущали, но это было приключение, волшебство… а пользоваться резцом ему всегда немножко претило, все равно, что ласкать женщину руками в перчатках… Нет, конечно, он и резцом владел, вполне был способен высечь из мрамора своего Давида, будь у него мрамор… хотя Давид у него душевного отклика не вызывал, его любимой микеланджелевской работой была голова Брута, и вообще, Микеланджело, конечно, неоспоримая вершина жанра, но стилистически ему были ближе Джамболонья или Бернини… С Джамболонья его роднила и творческая судьба, пусть и появившийся на свет в Голландии, но француз, отправившийся на поклон к итальянскому искусству… стилистически, да, Джамболонья и Бернини, но по духу все-таки Микеланджело…
Он не слышал, как подошла Дора, заметил ее только, когда она взяла его под руку.
– О, Ив, – сказала она почти благоговейно. – Неужели это я?
– Не похожа?
– Разве я такая красивая?
– Конечно. А как ты поняла, что она… я имею в виду статую… красива? Лицо ведь еще не закончено.
Дора смутилась.
– Не знаю. Я… Я вижу.
Малышка не обделена чувством прекрасного, отметил про себя Ив, но вслух сказал только:
– Пойду помою руки. А что будем есть?
– Спагетти.
– Под каким соусом?
– Песто.
– Ну! Что ж, давай попробуем.
– Дорри, – сказал он, когда со стола было убрано и посуда перемыта. – Дорри, послушай. – Она зарделась, бедное дитя, как всякий раз, когда он называл ее этим именем, так что он снова почувствовал прилив нежности и желания защитить ее. – У меня есть одна идея.
– Какая?
– Я хочу купить тебе платье.
Она удивилась, сразу возразила:
– Платье – вещь непрактичная. Блузки и брюки можно комбинировать, нарядов сразу как бы становится больше. К тому же они дорогие, платья.
– Я вовсе не собираюсь дарить тебе вечерний туалет от всяких Карденов или как их там. Обыкновенное летнее платье.
– Я не хочу, – вспыхнула она.
– Почему?
– Не хочу, чтобы ты делал мне подарки! Будто я… будто я…
Ив засмеялся.
– Какая же ты глупенькая!..
Не глупенькая, а гордая, маленькая ершистая Дора, как причудливо все-таки сочетаются в человеке несовместимые на первый
