в народе называют корпусом самоубийц. Сюда свозят тех, кто пытался свести счеты с жизнью, но не преуспел в своем печальном начинании. Обычно их удается спасти, но я не знаю, все ли они этому рады. Я, правда, читал где-то, что самоубийцы редко повторяют свою попытку, но не уверен, что это так уж точно соответствует истине. В любом случае, атмосфера здесь особая, не такая, как в отделениях, где лежат обычные пациенты. Понимаешь?
– Понимаю, – ответила она потухшим голосом, наверняка сразу подумала, что сюда могли привезти и ее родителей, привезти и вернуть к жизни, если б доставили вовремя, если б кто-нибудь обнаружил их раньше, даже она сама, почему у нее не возникло предчувствия, потребности бежать домой, убедиться, что там все в порядке, да, бедная Дора, на миг его охватило раскаянье, какого черта, в самом деле, он ее сюда притащил, но потом он успокоился, в конце концов, стоит ли прятать голову в песок, действительность такова, какова она есть, и надо к ней привыкнуть.
Холл «корпуса самоубийц» был пуст, только за стойкой, больше напоминавшей гостиничную, нежели больничную, сидела крупная женщина в зеленом халате с аккуратно уложенными тронутыми сединой волосами, лет пятидесяти – пятидесяти пяти, не меньше, Ив удивился, скорее он ожидал бы увидеть на этом месте красотку вдвое моложе, потом он вспомнил, что медицина – чуть ли единственная область, где конкуренция за рабочие места не шла ни в какое сравнение с прочими, наоборот, по всей Европе наблюдалась постоянная нехватка врачей, в чем тоже ничего неожиданного не было, современный человек отнюдь не стремится отягощать себя излишком ответственности, да и усердия и самоотдачи врачебная работа требует больше любой другой. Конечно, сидеть за компьютером в холле это не за операционным столом стоять, но на такие должности все-таки ставили медсестер, и хотя об этом он почти ничего не читал, но вполне мог предположить, что в медсестринские школы или где там их готовят, конкурс тоже невелик, малоприятная работа, утомительная и грязная, и если учиться на врача может толкнуть и такой стимул, как честолюбие, то идти в медсестры человека может побудить только… что?.. гуманизм?.. ха!
Он назвал имя и фамилию, регистраторша пробежалась пальцами по клавиатуре, нажала на клавишу и сунула ему карточку с отпечатанным номером палаты. Он хотел пошутить насчет многоумных посетителей, которые пару циферок запомнить не в состоянии, но потом увидел, что число четырехзначное.
– Четвертый этаж. Лифт за вашей спиной.
Выйдя из лифта, они попали в длинный коридор, от которого под прямым углом отходил еще один, Ив сверился с указателями и свернул направо.
– Сюда.
Коридор казался бесконечным, с одной стороны окна, с другой закрытые двери в палаты, нигде никого, хотя в простенках стояли диванчики, очевидно, предназначенные для пациентов, но пустовавшие, возможно, подумал Ив, они слишком малы, на двоих, максимум троих, что предполагало доверительные беседы, здешней клиентуре, скорее всего, несвойственные, ведь если человек умеет кому-то довериться, он себе вены не перережет… умеет… или имеет, кому… так, наверно, рассуждали и господа психологи, их-то,
