просто хотел мне помочь, – сказала Кейт, поднявшись на ноги. – Мы просто разговаривали, и я упала. Стукнулась подбородком. Видите – кровь?
Она взяла Питера за руку, не давая ему уйти. Тот незаметно, как мог, качнул головой: молчи. Кейт без сомнения увидела его знак, но молчать не стала.
– Вы ведь медсестра? – спросила она и снова сплюнула кровью.
Жест получился невероятно выразительным: «Спасибо за заботу».
Миссис Стенхоуп приблизилась к девочке почти вплотную. Питер дернулся, а Кейт отступила назад. Мать не ударила Кейт, и на мгновение Питеру показалось, что она хочет помочь. Что как бы она ни злилась, перед тем как начать разбираться с Питером, она хочет убедиться, что с Кейт все в порядке. Однако миссис Стенхоуп нисколько не интересовало, откуда у соседской девчонки кровь. Она наклонилась к ее уху, будто хотела рассказать секрет. Окинула Кейт взглядом от макушки до белых кроссовок с синими шнурками.
– Думаешь, ты самая умная… – наконец произнесла Энн.
Несколько дней назад она, как обычно, взяла две таблетки из своих пузырьков, но, вместо того чтобы проглотить, спрятала в скорлупу только что разбитого яйца и выкинула в мусорное ведро.
«Ты давно так делаешь?» – спросил тогда Питер.
«Делаю что?» – Мама подошла к нему и коснулась его щеки. Сначала казалось, она хочет его приласкать, но пальцы сжимались все больней и больней, и Питер отпрянул.
– Что вы сказали? – пробормотала Кейт.
– Я сказала, ты считаешь себя самой умной. Не так ли?
Кейт посмотрела на Питера, словно ожидая, что он переведет это на человеческий язык.
Дверь дома Глисонов со скрипом распахнулась и с грохотом захлопнулась. Во двор выбежала Лина.
– Что случилось? – В ее голосе слышались и любовь, и испуг, и гнев.
Похоже, она уже сделала для себя все выводы. Питер готов был провалиться сквозь землю. Соседи прекрасно знали, что у его мамы проблемы, хоть и не говорили об этом вслух.
– Домой, – велела Лина дочери.
– Да мы вообще ничего не делали! Мне кто-нибудь объяснит, в чем мы виноваты?
– Быстро домой!
– Да что за фигня! – огрызнулась Кейт.
Мать резко развернулась и хлестнула ее по щеке.
– Мама! – выдохнула Кейт, пошатнувшись. Она старалась не заплакать.
– Миссис Глисон, вы что, ей же и так больно!
– Закрой рот! – оборвала Питера Энн.
Когда-нибудь мы сбежим, подумал Питер далеко не в первый раз. Будем жить одни, и никто нам больше и слова не скажет.
Мама расхаживала по кухне, а Питер стоял, держась за спинку стула, и не решался сесть. Наконец мама заговорила. Теперь ты знаешь, каковы эти Глисоны. Настоящий сброд. Подумать только, распускать руки посреди улицы, на глазах у соседей.
Питеру было что ей сказать. За лето он вытянулся и почти догнал отца. Он мог бы разнести кухню в щепки. Он мог бы выйти через заднюю дверь – отпихнув мать, если бы ей вздумалось встать на пути, – ворваться в дом
