намного красивее его.
– Конечно! Сколько ему сейчас?
– Не знаю, мы почти ровесники, – Асиф хотел уйти от ненавистной темы возраста и мысленно уже ругал себя за начатый не в том ключе диалог. – А твоя первая любовь – парень из Бергхайма?
– Пфф! Моя первая и единственная любовь – это ты!
– Я сегодня перевёл денег за твои курсы.
– Я сейчас обижусь.
– Прости! Иди сюда!
Эрик рыбкой заскользил под водой вдоль мягкого и объёмного тела Асифа, прижался к нему и положил голову на грудь. Мужчина гладил мокрые волосы любимого – в клубах пара они стали ещё чернее и, казалось, с них каплями должна стекать нефть, а не вода.
– Ты напряжён! Я чувствую, как неровно бьётся твоё сердце.
– Я просто старый. И не выспался. Получил утром привет из прошлого.
– Поэтому вспомнил акробата?
– Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, у меня был любовник из Европы.
– Это где?
– Неважно. Это был год начала пандемии, и мы с ним просто сошлись, не за деньги. Он никогда мне не нравился, скорее даже бесил. Смазливый невероятно, из известной семьи, единственный наследник. Куча квартир и отелей у него по миру, всё – пассивный доход. Сам по войнам мотался, идеологию какую-то придумал за гранью вообще, наркота. Мы с ним на моей родине познакомились, но стали закрывать границы, и он меня сюда забрал. Начали вместе жить, его почти сразу в тюрьму посадили. На месяц, правда, всего. За домом следили, я вообще не выходил никуда. Он вернулся за взятку, опять стал употреблять: чертил дорогу и рыдал, чертил следующую и смеялся. У него паранойя была – телефон то в микроволновке лежал, то в стиральной машине, чтоб службы его не подслушивали. Тревожный.
Пару раз пытался при мне застрелиться; как-то диван поджог; иногда рыдал сутки напролёт; от ментов удирали, потому что на ворованной машине рассекал, чтоб в локдаун не попасться; в психушку залезали, спасали знакомую какую-то; каждый день копали у него во дворе гигантскую яму – он мечтал, что там будет озеро с рыбками.
Интересно, что за те несколько месяцев мы если двадцать слов друг другу сказали – хорошо, но я не уверен. Он обижался, что мы не разговариваем. Один раз сел напротив и просто всю свою жизнь пересказал, вывалил её на меня так, что не отмыться. Из-за тех откровений он решил, что между нами особая связь. Но я ничего такого не чувствовал.
Потом я ему надоел, и он решил расстаться. Снял мне квартиру и пристроил работать во «Вкус Востока». Там тогда не так активно продажа шла, но появилась стабильность и рост. А его я больше никогда не видел.
Я думал, что он умер давно – сторчался, сошёл с ума, вскрыл вены из-за паранойи, мотает пожизненный срок. Но только сегодня позвонила какая-то девушка и сказала, что его не стало. Разбился на мотоцикле. И в портмоне была моя фотография с телефоном на обороте. Меня это тронуло. Я рассказал ей, каким он был необычным человеком,
