поговорить он не сумел. Мама сказала, что папа еще на рассвете улетел по делам, и обещал вернуться к вечеру. А без него – никаких решений она принимать не будет. То его запрет, так что разговаривать надо с ним. Он лучше знает – кому и куда летать. Она сама никуда не собирается, хотя и хотела слетать в одно местечко, и кое-что там поискать для своих снадобий. И травку для мяса надо заготовить – она скоро кончится. Да и за ними, шалунами, надо приглядеть. Папа приказал не оставлять их без присмотра, и как оказалось – не зря. Стоит им сделать шаг за порог без папинового ведома, и мама сама им крылья пообрывает. В общем – осталось только валяться на лежанках, или сидеть в классной комнате, где для них приготовлено задание по математике, травоведению, артефакторике и теории полетов. Кроме теории полетов – полная нудистика и скука. Ну, зачем Айе травоведение?! Она не лекарь, и не собирается делать снадобья для лечения! Мама умеет лекарить – пусть она эти травы и запоминает! А к чему это Айе?! А математика ей зачем?! Пусть этим старые драконы занимаются, им делать нечего, надо время заполнять – летать им лень, мир узнавать скучно, вот пусть и составляют уравнения! Развлекаются!
Побурчав, драконица все-таки уселась за стол, и стала читать учебник по травоведению. Но из головы все не шел младенец, перед глазами висела картинка: беззубое, улыбающееся личико, и звучали слова, которые он произнес: «Ойя! Ойя!». Нет, может он все-таки узнал имя своей спасительницы, и звал именно ее? Вот было бы здорово!
Глава 4
Олька гладит меня по животу. Ладонь жены такая прохладная, гладкая…любимая! И мне так хорошо! Я не выдержал, вздохнул от удовольствия:
– Оля! Оля!
Она промолчала, и я снова забылся сном… Снился странный сон – будто я снова маленький. Да такой маленький, что даже ходить сам не могу! Ползаю, гажу под себя, голову держать не могу! И пью молоко. Странное молоко – из огромной кружки, пахнущее псиной, или козлятиной.
Никогда не любил козье молоко – жирное, вонючее. Пробовал один раз, и больше ни-ни. Может потому, что привык к магазинной водичке, подкрашенной чем-то белым? С громким названием «Молоко». Помню, в юности продавали эдакие конусы с молоком, не помню, как они назывались. Вроде как тетрапаки, но не уверен. Отрезаешь кончик пирамидки, и присасываешься, запивая батон с изюмом. Я когда детям и внукам рассказывал о таких батонах, они недоверчиво улыбались – вот мол, папка-дед заливает! Батоны с изюмом! Да всем известно, что в Союзе люди голодали! Только сейчас и начали жить!
Эх, дурачки…сейчас и не докажешь, что жили-то мы дай бог каждому. Одной только морской рыбой все магазины были забиты, и стоила она сущие копейки. А в селе свиней хлебом кормили. Да, да – помню, даже статья была в газете – ругали селян, что они такое кощунство творят. Селяне скупали в магазине черствый хлеб, вроде как по уценке, и откармливали скот. Вот тебе и голод!
Чего это я про голод? А вот чего – проснулся от того, что невероятно хотелось жрать. А еще – ровно противоположное слову «жрать».
Пачкать пеленки я не собирался, потому активировал скилл выживаемости (знаю слово,
