Пять за сообразительность! – и вот, проходит немного времени, и ты не приходишь домой. А утром я вижу рядом с тобой какого-то молодчика!
– Послушай, если бы я знала, что эту ночь проведу с каким-то молодчиком, как ты выражаешься, я бы сказала, чтобы ты за мной не заезжал! – искренне возмутилась я.
– Ага, а вдруг ты не знала, а ночь провела? И вы утром проспали? Тогда как?
– Тогда это клиника и диагноз, Петраков, – буркнула я. – Если ты будешь так меня ревновать, без всякого повода, я от тебя уйду. Навсегда. Вообще. Понимаешь?
– То есть, ты мне угрожаешь?
– Ничуть. Но предупреждаю. Хватит делать предположения на пустом месте.
– Но мальчик-то симпатичный! Глазастенький, губастенький, – продолжал тянуть свое Петраков.
– Возможно. Но ты откуда об этом знаешь? Тебе нравятся мужчины? – подколола я Петракова, ненавидящего геев.
– Ты что, дура, Казакова, да? – заорал Петраков и стукнул кулаком по рулю.
– А почему сразу дура? Это ты ведь заметил, что мальчик симпатичный!
– Ну и что? Ты же ведь можешь замечать, какая женщина красива, какая нет, – но ты ведь после этого не лесбиянка!
– Что дозволено Юпитеру…
– Не надо умничать, Казакова! И не делай из меня дурака! Я просто буду пристально за тобой следить!
– Вот этого не надо, – холодно сказала я. – Уволь. Если не доверяешь мне, лучше давай сразу расстанемся.
– Ты этого хочешь?
– Нет. Но ты сам начал этого разговор. Я не хочу, чтобы за мной постоянно следили. Это просто бред! И я не желаю в этом участвовать!
Петраков резко остановил машину.
– Скажи, Эля, ты хочешь жить со мной?
– Да. Поехали. Я опоздаю.
Петраков тронул машину и покосился на меня, скорбно скривив губы.
– Мы будем жить с тобой дальше?
– Да, если ты перестанешь так глупо меня ревновать. Пойми, если бы я изменяла тебе с этим молодчиком, как ты выражаешься, я бы не настаивала жить с тобой вместе. Ты это понимаешь?
– Кто вас, женщин, вообще понимает? – буркнул Петраков.
Но тут, наконец, мы подъехали к институту. Я чмокнула недовольного Петракова в щечку и быстро вышла из машины.
– Ты сегодня домой, к нам? – спросил Петраков, делая ударение на «нам».
– Да, мишутка. Твоя зайка сегодня сбежит пораньше и приготовит восхитительный ужин! – Я приняла форму буквы зю, чтобы Петраков услышал мой ответ, сидя за рулем.
– А если опять наступит горячка с починкой книг или что-то в этом роде?
– Тогда зайка позвонит мишутке и попросит его не волноваться.
– Знаешь что, Казакова, если сегодня у тебя вновь случится какой-либо форс – мажор, я тебе не поверю.
– Опять угрозы? – изогнула я бровь.
– Нет. Я просто тебе не поверю.
– И что, бросишь меня?
– Вот этого я не знаю.
– Ладно,
