Чем больше он вспоминал, тем больше ужасался своему поведению. В девять он принял ванну и выпил чаю. В десять терзался вопросом, следует ли позвонить Бренде, но она сама позвонила ему, тем самым выведя его из затруднения.
– Ну, Тони, как себя чувствуешь?
– Омерзительно. Я вчера перебрал.
– И еще как.
– К тому же я чувствую себя таким виноватым.
– Ничуть не удивительно.
– Я не все помню, но у меня сложилось впечатление, что мы с Джоком тебе докучали.
– И еще как.
– Ты очень сердишься?
– Вчера – сердилась. Тони, ну что вас на это толкнуло, двух взрослых мужчин?
– Мы были не в духе.
– Ручаюсь, что сегодня вы еще больше не в духе. Только что принесли коробку белых роз от Джока.
– Жаль, я не додумался.
– Вы такие дети оба.
– Значит, ты в самом деле не сердишься?
– Ну конечно нет, милый. А теперь быстренько возвращайся домой. Завтра ты придешь в норму.
– А я не увижу тебя?
– Сегодня, к сожалению, нет. У меня все утро лекции, потом я иду в гости. Но я приеду в пятницу вечером или в крайнем случае в субботу утром.
– Понимаю. А никак нельзя удрать из гостей или с одной из лекций?
– Никак нельзя, милый.
– А, понимаю. Ты просто ангел, что не сердишься за вчерашнее.
– Такая удача бывает раз в жизни, – сказала Бренда. – Насколько я знаю Тони, его еще много недель будут мучить угрызения совести. Вчера я от злости на стенку лезла, но дело того стоило. Ему жутко стыдно, и теперь, что бы я ни делала, он просто не посмеет обидеться, а уж сказать что-нибудь и подавно. И вдобавок бедный мальчик еще не получил никакого удовольствия, что тоже хорошо. Это послужит ему уроком – больше не подкидывать таких сюрпризов.
– Любишь ты уроки давать, – сказал Бивер.
В 3:18 Тони вылез из поезда продрогший, усталый и раздавленный сознанием своей вины. Джон Эндрю приехал на машине встретить его.
– Здравствуй, па, весело было в Лондоне? Ты ведь не сердишься, что я приехал на станцию, а? Я упросил няню отпустить меня.
– Очень рад тебя видеть, Джон.
– Как мама?
– Вроде хорошо. Я не видел ее.
– А ты говорил, что едешь повидаться с ней.
– Да, я так и думал, только ничего не получилось. Я говорил с ней несколько раз по телефону.
– Но ведь ты можешь звонить ей отсюда, разве нет, а, пап? Зачем ехать в Лондон, чтобы говорить по телефону? Зачем, а, пап?
– Слишком долго объяснять.
– Ну а ты хоть немножечко объясни… Зачем, а, пап?
– Послушай, я устал. Если ты не прекратишь свои вопросы, я никогда больше не разрешу тебе приезжать к поезду.
У Джона Эндрю рот пополз на сторону.
– Я думал, ты обрадуешься, что я тебя встретил.
– Если ты заплачешь, я тебя пересажу
