моя воля, я б тут все взорвала ко всем чертям, – сказала Вероника.
Тони ушел, оставив их спорить на свободе.
– Неужели ты в самом деле хочешь, чтобы миссис Бивер занялась малой гостиной?
– Нет, конечно, если ты против, милый.
– Ты представляешь себе, на что это будет похоже – белые хромированные панели?
– Ну это же просто рабочий вариант.
Тони расхаживал между феей Морганой и Гвиневерой. Он всегда так делал, когда они одевались к обеду.
– Слушай, – сказал он, возвращаясь с жилетом, – ты не уедешь завтра с ними, нет ведь?
– Придется.
Он сходил в фею Моргану за галстуком, вернулся к Бренде, подсел завязать галстук к туалетному столику.
– Да, кстати, – сказала Бренда, – что ты думаешь насчет Гримшо? По-моему, держать ее дальше – значит выкидывать деньги на ветер.
– Ты всегда говорила, что без нее тебе не обойтись.
– Да, но с тех пор, как я живу в квартире, все так упростилось.
– Живешь? Детка, ты говоришь так, словно навеки там поселилась.
– Ты не отодвинешься на минутку, милый? Мне ничего не видно.
– Бренда, сколько времени ты еще собираешься изучать экономику?
– Я-то? Не знаю.
– Ну хотя бы приблизительно.
– Понимаешь, просто невероятно, сколько всего еще надо выучить… Когда я начала, я так от всех отставала.
– Бренда…
– А теперь быстренько иди за пиджаком. Они, наверное, уже внизу.
Вечером Полли и миссис Бивер играли в триктрак. Бренда и Вероника, расположившись на диване, шили и беседовали о рукоделье; временами между женщинами завязывался общий разговор, но они то и дело перескакивали на свой жаргон, непонятный Тони, – это было воровское наречие, где слоги слов переставлялись. Тони читал под лампой поодаль от тесного кружка.
Позже, когда все поднялись наверх, гостьи сошлись в комнате Бренды поболтать перед сном. Сквозь дверь туалетной до Тони доносился приглушенный смех. Компания кипятила воду в электрическом чайнике и дружно принимала «Седоброль».
Немного погодя они, пересмеиваясь, разошлись, и Тони пошел к Бренде. В комнате было темно, но, услышав его шаги и увидев квадрат света в дверях, Бренда зажгла маленькую лампочку у изголовья.
– Что тебе, Тони?
Она лежала на возвышении, глубоко уйдя головой в подушки: лицо ее блестело от крема, обнаженная рука, протянутая к выключателю, так и осталась лежать на стеганом покрывале.
– Что тебе, Тони? – сказала она. – Я уже засыпала.
– Очень устала?
– Угу…
– Не беспокоить тебя?
– Ужасно устала… и потом я только что выпила прорву этой Поллиной гадости.
– Понимаю… ну что ж, спокойной ночи.
– Спокойной ночи…
