розами, вам тут понравится. Черт бы побрал это радио, опять барахлит.
И Тони задумался, а бывал ли он так приветлив, когда в Хеттон привозили незнакомых гостей без спросу.
В самый разгар вечера он очутился на диване рядом с Дэном.
– Славная девочка Милли, – сказал Дэн.
– Да.
– Я вам что скажу. Она нравится не тем мужчинам, что остальные девушки. Вроде нас с вами.
– Да.
– Вы б не догадались, что у нее дочка восьми лет, нет?
– Да, это удивительно.
– Я долго не знал. А потом как-то приглашаю ее в Дьепп на уик-энд, и что вы думаете – она хочет взять с собой ребенка. Со мной такие штучки-дрючки не проходят, но Милли я все равно люблю. Я вам скажу за Милли: ее можно куда угодно повести, она себя не уронит. – И он бросил кислый взгляд на Кисулю – та перебрала «штуки что надо» и последствия этого были налицо.
Вечеринка кончилась в четвертом часу. Друг Дэна повторил приглашение приехать, когда зацветут розы.
– Будьте уверены, лучше роз вам не найти на всем юге Англии, – сказал он.
Дэн отвез их в гостиницу. Кисуля сидела рядом с ним впереди и склочничала.
– Ты где был? – без конца повторяла она. – Я тебя за весь вечер ни разу не видела. Ты куда делся? Где ты шлялся? Называется, повез в гости – нечего сказать, хорош гусь.
Тони и Милли сидели сзади. Привычка и усталость взяли свое, и Милли положила голову на плечо Тони и взяла его за руку. Однако, когда они подошли к номеру, Милли сказала:
– Только тихо. Не разбудить бы Винни.
И Тони час, а то и больше, лежал в тесной душной спальне, снова и снова перебирая в уме события последних трех месяцев; потом тоже уснул.
Разбудила его Винни.
– А мама еще спит, – сказала она.
Тони посмотрел на часы.
– Надо думать, – сказал он. Была четверть восьмого. – Ступай назад в постель.
– Нет, я уже оделась. Пошли гулять.
Она подошла к окну и отдернула шторы, комнату залил ледяной утренний свет.
– А дождик совсем слабенький, – сказала она.
– Что ты хочешь делать?
– Хочу пойти на мол.
– Мол еще закрыт.
– Все равно хочу на море. Пошли.
Тони понял, что больше ему не спать.
– Хорошо. Выйди и подожди, пока я оденусь.
– Я здесь подожду. Мама ужас как храпит.
Через двадцать минут они спустились в холл, где официанты в фартуках составляли мебель и подметали ковры. Когда они вышли из вращающихся дверей, их пробрал пронизывающий ветер.
Набережная была мокрой от морских брызг и дождя. По ней, подгоняемые ветром, неслись две-три скрюченные женские фигурки, руками в перчатках прижимая к груди молитвенники. Четверо или пятеро жилистых старцев с молодецким присвистом, прихрамывая, шли купаться.
