и вернуться в Питер?
Я же не выдержу присутствия Ани рядом. Вчера реально хотел втащить ее парню.
Ну да, и что скажу ему?!
Здесь моя бывшая! Спасите-помогите!
Бред!
Надо брать себя в руки.
Глупо отказываться от места, о котором мечтал и которое с трудом получил, ради девчонки, что однажды разбила сердце, даже не потрудившись объясниться.
Нельзя позволить ей разбить и мою карьеру!
Надо просто держаться от нее на расстоянии.
Справлюсь!
Все равно адекватного выбора у меня нет…
Кое-как засыпаю, но сон поверхностный. Такое ощущение, что полголовы спит, а половина бодрствует.
Встаю измученный, рассерженный, но решивший целиком и полностью сосредоточится на работе, ради которой поменял город, и не забивать голову посторонними отвлекающими мыслями, и, если понадобится, игнорить свою бывшую.
На завтрак заглатываю йогурт и пью чай с бутербродом.
За год совместной жизни с Ланой я опять привык к комфорту, к домашней еде, и временный беспорядок и отсутствие нормального питания раздражают, поскольку напоминают о тех днях, когда не хотелось возвращаться в хаос, в котором жил. Для кого-то подобное – норма жизни, но для парня, привыкшего к пирогам, домашним котлетам и вылизанным поверхностям в доме, это являлось раздражающим фактором.
В такси, добираясь до работы, решаю: надо поскорее пригнать тачку, поскольку человеку, привыкшему держать свою жизнь в собственных руках, не перестроиться и не привыкнуть предоставлять ее в руки некоторым баранам.
На удивление, в больницу приезжаю с хорошим запасом времени.
Рад этому факту. Не люблю опаздывать и людей, которые легкомысленно относятся к пунктуальности.
На отделении ординаторов еще нет, но не успеваю подумать, как это хорошо, как мое уединение нарушает Аня.
Она впивается в меня взглядом, проникая туда, куда не позволено. Бросаю ей: «Привет» и хочу уйти, но девушка останавливает меня.
– Мы можем поговорить?
Оборачиваюсь и, смотря в космические глаза своей бывшей, думаю: как безболезненно для нас обоих уйти от разговора?
Не хочу нырять в прошлое. Меня и так затягивает оно и вспарывает едва рубцующиеся раны.
– Твой друг будет не против? – спрашиваю и кривлю губы, произнося «друг», вспоминая это коробящее слово из прошлого.
Не тушуется, не отворачивается, а отвечает:
– Не будет. Потому что Макс просто друг. Без всяких скрытых значений.
Вглядываюсь, ловя ее эмоции. Не врет.
Неожиданно.
Полностью забыв про логику, как придурок, радуюсь этой новости. Хорошо хоть умело скрываю и не показываю вида.
Насильно вытаскиваю себя из неправильного состояния.
Эта информация ничего не поменяет. Человек, предавший однажды, сделает это снова, как бы он ни уверял. А жить на пороховой бочке с профессией, выбранной мной, невозможно.
Все
