я обрадовался, что она не посмеялась надо мной. А ведь это было так легко. Но она пошла дальше, время от времени искоса поглядывая на меня.
Я засунул кулаки поглубже в карманы, и мы повернули за угол у булочной внизу. На ногах у Лорен были новенькие кеды – во всяком случае, совершенно белые, – и мне вдруг стало стыдно за мои грязные ботинки и драные джинсы.
К тому же на щеке у меня, наверное, отпечатался след от дорожного знака.
– Т-тебе понравился п-пляж? – спросил я, чтобы сменить тему.
Она взглянула на меня с интересом.
– Откуда ты знаешь, что я там была?
– У тебя в-волосы еще не совсем в-высохли.
– Ой, и правда! – сказала она, потрогав голову. – Да, понравился. Но… не знаю, мне там надоело.
Она убрала упавшую на глаза прядь и усмехнулась, как будто хотела сказать мне по секрету: «А знаешь, почему мне там надоело? Ну да, ты-то знаешь. Из-за этого придурка Реми Мута». Тротуар впереди сужался, она подошла ко мне чуть ближе, и на очень короткое мгновение я почувствовал, как ее рука коснулась моей.
Мы прошли еще примерно сотню метров, и, когда впереди показалась библиотека – внушительное здание, перестроенный завод – с вывеской «Медиатека имени Женевьевы Бюло», Лорен воскликнула:
– Вот это где! Спасибо, Ной, если бы не ты, я бы всё еще искала. Я приехала сюда на всё лето, так что лучше сразу узнать, где находится библиотека. Пляж хорош на пару минут!
Я улыбнулся и кивнул, как будто хотел сказать: «Да, бесспорно, я вполне понимаю, что ты имела в виду».
– Мне обязательно надо найти книгу про комету Фейерштейна, – продолжала Лорен. – Этим летом она пересечет нашу Солнечную систему. В следующий раз такое будет только через сто сорок девять лет. Представляешь? Это единственный за всю нашу жизнь шанс ее увидеть.
Она засмеялась, глядя на мое изумленное лицо, потом поцеловала меня в ушибленную щеку – едва прикоснулась губами – и поднялась по ступенькам. Я смотрел, как пляшет в воздухе подол ее платья, пока она не скрылась в темноте здания. И вот как раз в эту минуту…
Да, в эту самую минуту, совершенно точно, я и влюбился.
Проторчав еще какое-то бесконечное время на жаре, я решил тоже зайти в библиотеку. Раньше я туда не заглядывал. И очень быстро вспомнил почему. Средний возраст посетителей почти безлюдного читального зала был, сами понимаете, немалый. Во всю длину зала тянулись большие столы с лампами. На левой стене картина – что-то типа святого в полном экстазе. Колени у него были полусогнуты, а обе руки воздеты к небесам. Глядя на то, как изобразил его художник – в несколько неустойчивом равновесии, – можно было подумать, что он танцует. Похоже на макарену, но в стиле средневекового католического мученика. Справа я заметил кофемашину, а прямо над ней – пробковую доску с объявлениями.
Лорен уже скрылась за стеллажами. Наверное, поднялась наверх, туда, где, судя по вывешенному у входа плану, стояли труды по астрономии. Я медленно двинулся вперед, стук моих шагов разносился по всему просторному залу. «Что за странная девушка», – подумал
