не понадобится покупать на собственные деньги сценическую одежду?
Обычно зоркая, в этот раз Анна не обратила внимания на то, что творится с Владимировой. А Мария с вызовом вскинула свои крылатые брови.
– Для других актрис остаётся что-нибудь?
– Маша, ну конечно же! Как вы можете сомневаться… – Турынский укоризненно покачал головой. – Будете играть советскую циркачку, Иварсон станет вашим ухажёром. Роли второго плана очень интересные!
– Не сомневаюсь, что интересные. Второй план полон скрытых возможностей, – усмехнулась Владимирова. – Эта моя героиня что делает? Впрочем, неважно. Я могу сыграть хоть циркачку, хоть её собачку.
Подняв волосы и изобразив на своей голове звериные ушки, она растянула губы в сардоническую улыбку. Её не зря называли ведьмой.
– Ну вот и славно! Собачки у нас тоже будут, – подвёл итог директор. – Товарищи, все свободны!
Но артисты не спешили расходиться. Они разбились на группки, чтобы поделиться впечатлениями и посплетничать. Времени не нашлось только у приглашённых звёзд. Даниил Полотов, Катерина Зелёная (это была её настоящая фамилия), уходя, доброжелательно улыбнулись Анне. В обоих было что-то детское, очень притягательное. Особенно – во взъерошенном, словно воробей, Полотове. Этих любимцев публики ждали в других местах. Они находились в постоянном движении, ветерок славы овевал их щёки.
Мимо пронёсся Дорф. Он тоже торопился.
– Слышал, слышал! – не замедляя шага, многозначительно бросил он Пекарской. Она так и не поняла, что именно слышал. – Силы собрались великие!
Перед тем, как совсем исчезнуть, Дорф сцепил руки над головой, в знак их с Анной предстоящих побед.
Остались те, кто никуда не спешил. Обслуживающий персонал в том числе.
– Силы-то есть, ума не надо… – дыхнул перегаром суфлёр. – Как пить дать, прикроют заведение. Будет тогда всем и хи-хи-хи, и ха-ха-ха.
Ему было нечего терять. На прошлой неделе, проснувшись посреди спектакля и закричав несуразное, он стал вышвыривать страницы с текстом из своей будки прямо на сцену. Приказ о его увольнении уже был отпечатан и теперь лежал на подписи у директора.
– Опять пьеса про иностранку, – повернулся к Владимировой эпизодический актёр, чёрная полоска его усиков надменно скривилась.
Но Владимирова не собиралась примыкать к неудачникам.
– А вы что хотели? – недобро спросила она.
Вечный статист растерялся.
– Я в том смысле, что опять меха, вечерние платья, буржуазный шик.
– А нужно, чтоб платье штопаное и туфли, закрашенные чернилами? – как грозный воин, наступала на него Владимирова.
Он уже был не рад, что начал разговор, и жалко пробормотал:
– Ну зачем такие крайности. Примадонны – разве это наше?
– Было их, станет наше! Красотка
