постели обнаженные тела, которые извивались в любовном экстазе. Девушку, которая лежала на спине с широко раскинутыми ногами, она узнала сразу – это, без сомнения, была Женя Галкина. Глаза ее были закрыты, голова – повернута немного в сторону, но на лице читалось если и не отвращение, то, во всяком случае, просто безразличие. Лица мужчины, лежащего сверху и старательно сопящего в такт резким движениям своего таза, видно не было. Яне, подчиняющейся природной стыдливости, захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть происходящего, но сделать этого ей не удалось – «живая картинка» стояла перед ее внутренним взором. Тогда женское любопытство взяло верх, и она все же решила рассмотреть мужчину. Она отвлеклась от происходящего действа и глядела на мужчину, как на объект в анатомическом театре: довольно сильное, мускулистое тело с излишками жирка на талии, аккуратно подстриженные каштановые волосы, слегка тронутые сединой, мощная мясистая шея с морщинами, которую слегка прикрывала Женина рука. На спине у мужины, под правой лопаткой темнела крупная родинка. Яна ждала, что он наконец повернет голову, и она сможет увидеть его лицо, но этого не произошло. Видение исчезло так же быстро, как и появилось, оставив после себя чувство нереальности.
Почувствовав усталость, Милославская глубоко вздохнула и открыла глаза. Спрятав «остывшую» карту среди других, она сунула колоду в карман и достала из другого кармана сигареты. Несколько мгновений она курила, позволяя своим мыслям свободно клубиться подобно сигаретному дыму, потом попыталась осознать, что же в конце концов ей удалось увидеть? Единственное, что приходило в голову сразу же – мужчина в постели Галкиной не так уж молод, чтобы быть ее парнем. Может, молодой «безработный», о котором говорили соседи Галкиной, просто так старо выглядит? Нет, – она тут же отвергла это предположение, – просто это другой человек, человек, которому никак не меньше сорока лет, – уверенно определила Милославская. Она посмотрела по сторонам, нашла обрывок газеты, из которого сделала маленький пакетик и стряхнула в него пепел с сигареты.
«Кто же это тогда? – продолжала сама с собой размышлять Яна. – Уж не этот ли молодящийся сосед, играющий роль этакого бонвивана?»
Но и это предположение пришлось отбросить как несостоятельное, потому как тонкие, взлохмаченные волосики «бонвивана», никак не хотели складываться в аккуратную прическу, да еще и с проседью. «Это точно не он, – Яна выпустила струю дыма в потолок, – но исключать того, что дядечка искал с Галкиной не только светских бесед, тоже нельзя».
Милославская сунула окурок в пакетик и, открыв форточку, выбросила его на улицу. Постояв немного у окна, через которое солнце лило в спальню мягкое неназойливое тепло, она снова вышла в гостиную. Она увидела, что за столом сидит сержант Самойлов, высунув от напряжения и усердия кончик языка, и старательно выводит буквы на листе бумаги. Руденко стоял рядом, заглядывая ему через плечо и диктовал то, что отвечали на его вопросы понятые, они
