ни поставить на позиции.
Формально всё было объяснено, но он чувствовал, что убедить маршала и остальных он не сумел. Они все стояли на возвышенности, и маршал, указывая в сторону врага, произнёс:
– Безбожник строит тут свою главную баталию. Прямо напротив наших холмов. Тут их будет, я думаю, не меньше четырёх тысяч. Это против наших трёх. И здесь очень пригодились бы ваши пушки. Я рассчитывал как следует проредить их строй, прежде чем они доберутся до нас. Пушек, что имеются у меня, для того будет недостаточно.
– Мои кулеврины прекрасно стоят, они будут бить как раз во фланг наступающей баталии еретиков, а стреляют кулеврины часто, уж поверьте, при них отличный офицер и опытные расчёты. Промахов не будет, и безбожникам не поздоровится, – заверил маршала Волков.
Это не убедило цу Коппенхаузена, но, видимо, он решил не усугублять ситуацию и заговорил о другом:
– Здесь будет четыре тысячи человек против меня, хоть мы и на холмиках стоим, но они так навалятся, что жарко всем станет, уж не сомневайтесь, вот вы тогда и не плошайте; пока центральная баталия будет стоять, вы тех, кто против вас пойдёт, должны опрокинуть. У вас для того всё есть, и стрелки, и эти ваши хвалёные мушкетёры…, – он тут делает многозначительную паузу, – и пушки.
«Опрокинуть?».
Тут от реки донёсся очередной пушечный выстрел. Но генерал и не заметил его. Он думал о другом:
«Опрокинуть!».
Ему даже ещё неясно, сколько против его баталии встанет еретиков. Будет ли на его фланге кавалерия противника. И, главное, неясно было, сколько под натиском главных сил безбожников простоит центр маршала на холмиках, прежде чем начнёт разбегаться? Мушкетёры, конечно, сделают своё дело, если им позволят что-что, а бить медленную, плотно стоящую пехоту они могут превосходно, но на это стрелкам потребуется время. Простоит центральная баталия хотя бы час, пока его мушкетёры расправятся со своими противниками? Но ничего из этих своих мыслей генерал не озвучил, а лишь дождался, пока маршал продолжит:
– А как сомнёте своего противника, так начинайте охват с центральной баталии врага, заходите ему во фланг.
– То же будет делать и наш правый фланг, – добавил фон Эберт. – Возьмём их главную баталию в клещи. Устроим еретикам Канны.
Он, кажется, намеревался удивить Волкова новым словом, но тот это слово уже знал, читал про то сражение ещё в юности. И, не став ничего уточнять или спрашивать, ответил:
– Я сделаю всё, что в моих силах.
Он боялся, что маршал попросит у него ещё стрелков, раз он не привёз ему пушек, но цу Коппенхаузен отпустил его с напутствиями о том, как ему вести бой.
– Что они хотели от вас? – спросил у него Брюнхвальд, когда он вернулся к своим людям.
– Цу Коппенхаузен и фон Эберт возомнили себя Ганнибалами и намереваются устроить ван дер Пильсу Канны.
Его товарищ не понял сказанного и ждал пояснений. И тогда
