махнул рукой и тут же, дав шпоры, понёсся вслед за первым.
Генерал и Лаубе были в шлемах, они не могли расслышать слов всадника; на Рохе была его старая шляпа, но он был чуть глуховат, и поэтому спросил у Вилли, тот тоже был в шляпе:
– Что он там проорал?
– Я не разобрал, но кажется «уходите, отступайте».
– «Отступайте?», – уточнил Волков.
– Кажется, генерал, – Вилли не был уверен.
– Хенрик, скачите к Брюнхвальду, узнайте, что происходит.
Нет ничего хуже в бою, чем неопределённость. Солдаты Лаубе вроде уже начали строиться, но нужно ли это? Будет ли атака? Волков не знал. Роха был при нём, Вилли, пока всё не прояснится, тоже не уводил аркебузиров, и Лаубе, отдав распоряжение, вернулся под знамя. Выстрелы мушкетов почти стихли.
Снег. Тёмная неподвижная стена вражеских солдат невдалеке.
Неопределённость.
Дожидаться возвращения Хенрика не пришлось; оттуда же, откуда прискакали два первых всадника, приехал ещё одни. То был знакомый Волкова. Один из капитанов курфюрста, уже состарившийся в войнах. Имени его генерал не помнил. Капитан был ранен, левый бок и левая рука были чёрными, он подъехал к офицерам и, не поздоровавшись, хрипло прокричал:
– Отводите своих людей, генерал, мы разбиты!
– Разбиты?! – воскликнул Вилли. – Как разбиты? Что произошло?
– Правое крыло наше разгромлено и бежит; говорят, фон Эссен смят, но сам я того не видел, главная баталия тоже вот-вот побежит, ей вышли во фланг!
– Но как? Отчего же так быстро нас разбили? – спрашивал молодой капитан у старого.
Глупые, глупые вопросы. У Вилли Ланна ещё не было в его карьере подобного, вот он и спрашивал.
Но Роха и Волков, всякое уже видевшие, ничего спрашивать не стали и не особо слушали, что им расскажут. Это потом они выяснят как, кто и почему. Сейчас им было не до того.
Генералу бы подумать о себе – попасть в плен к еретикам… с его прозвищами, с его делами в городе Фёренбурге, с его шатром… Но он и на мгновение не вспомнил про себя.
«Пушки! Мои пушки!».
Волков поворачивается к фон Флюгену:
– Флюген, – он указывает через снег рукой, – вон там, у реки, ротмистр Хаазе, скачите к нему, скажите, чтобы цеплял пушки и тащил их в сторону деревни. И обоз пусть не бросает, – и тут же повернулся к Брюнхвальду-младшему: – Максимилиан, езжайте к Пруффу, помогите ему забрать кулеврины. Пусть тянет их к реке, в сторону лагеря. А там будет видно.
Вот о чём он сразу подумал. Ему страшно не хотелось терять свои орудия. Роха же позвал своего полкового трубача, а тот, наверное, понял, что происходит что-то неладное, он был бледен:
– Чего изволите, господин полковник?
– Играй «ко знамени», парень, – ответил ему полковник спокойно. – Играй громко, чтобы наши парни тебя и через этот чёртов снег слыхали.
Роха начал собирать своих стрелков.
