такой, как у всех! – успокаивал ее дедушка. – Но в твоих силах измениться! Поумнеть. Научиться чему-нибудь.
– Скажешь тоже. В моих силах, – Тия протяжно зевнула. – А лень свою я куда дену? А? Вот то-то же. Все, я спать хочу. Мне уже лень бороться со своей ленью.
– А я с трудом справляюсь со своим голодом! Не ел уже целых… пятнадцать минут…Так и помереть можно…
Их фигуры уже с трудом различались на краю стола, в ночных сумерках за границей света настольной лампы. А у Даши оставалось еще столько вопросов, столько невыясненного, необъяснимого, загадочного. «Волшебное заклинание», «Душа в янтаре», «Особенный янтарь…» И Даша крикнула им вслед:
– А в чем волшебство?
Но дедушка с внучкой уже растворились в темноте. Остались только слова как далекие крики чаек, приносимые легким весенним ветерком на берег моря, или как тихий шум прибоя ранним утром, или как шёпот листвы древнего леса древлинов из глубины веков.
– «Особенный янтарь… волшебные слова… Душа в янтаре… не такой, как у всех… в твоих силах измениться…» – повторяла Даша сонным голосом слова, ощущая при этом какой-то бешеный голод. – «Стрекоза… в твоих силах измениться… просто он другой…».
Даша проснулась среди ночи от того, что яркий луч луны коснулся ее закрытого правого глаза. Девочка поняла, что уснула, сидя за столом, положив голову на сложенные, как у примерной ученицы, руки. Она выпрямилась и оглядела комнату.
– Тияяяя! – тихонька позвала Даша. – Лююююдвиг!
Но только старый дом поскрипывал в ответ половицами.
– Неужели ей все это приснилось? – подумала девочка и потянулась, – Какой прекрасный был сон!
Однако очень хотелось есть и спать. Даша открыла ящик стола и запустила туда руку за двумя марципанками…
Но конфет не обнаружилось. Не могла же Даша съесть сладости, и забыть про это. Должны же тогда остаться фантики!
Даша оглядела стол. В голубом свете луны рядом с настольной лампой поблескивала обертка от одной конфеты… Но куда делась вторая? На этот вопрос Даше уже было очень лень отвечать. Она переоделась в пижаму, легла и мгновенно уснула, убаюканная шелестом ночного ветра, словно шорохом крыльев сказочной стрекозы.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ.
Мать-и-мачеха
Даша шумно дышала, склонившись над столом и прикусив кончик языка. Она старательно выводила цифры, задумывалась на некоторое время, поняв, что ошиблась, жестоко перечеркивала и обреченно принималась писать заново. Это занятие, при всей своей, как бы сказали некоторые взрослые, простоте, стоило девочке множества душевных сил и отнимало всю положительную энергию. Даша даже вступила с собой в переговоры.
– Дашенька, милая, будь, пожалуйста, благоразумной! Это необходимо!
– Я не могу больше!
– Это надо сделать. Никто за тебя не выполнит этого задания.
– Ненавижу!
– Наберись терпения и, как говорит бабушка, будь благоразумна.
– Бабушка… –
