ядрами солнечной пушки,
Утоптавшей асфальт, вбита в землю весна.
Мне не нравится быть соучастником казни,
Но куда убежишь, если Кеплер был прав?
Только редкая тучка беззлобно поддразнит,
На мгновение волю у солнца украв.
1996
РЯДОМ С АСФАЛЬТОМ
Рядом с асфальтом, как правило, есть трава,
В этой траве – тропка, и только там
Можно, сбежав от солнца, искать слова,
Музыкой дня впитавшие светлый гам,
Чтобы в одном аккорде слить шум машин
С шорохом листьев под лапками двух ворон,
Чтобы проспекта осоловелый клин
Ткнулся июньским сном в соловьиный клён.
1996
СТРАННАЯ ТЕНЬ
Странная тень стала вестницей холода:
Дождь сполоснул запылённое лето,
Смыл одуванчиков майское золото
Ртутными пальцами белого света,
И размешав, словно в баре у Вацлава
Фрукты с мороженым в ёмком бокале,
Плещет к стопам, разубрав померанцево,
Странную тень в бледноватом овале.
1996
АЛТУФЬЕВО
Тот, кто первым решил запустить метро
В этот дикий край, заслужил признанье
Безлошадного автора, чьё перо
В час луны черно, что кагор в стакане —
Уравненье тьмы: даже белый лист,
Распластавшийся словно бурсак под розгой,
Норовит потемнеть под чуть слышный свист
Спящих рядом в комнате. На громоздкий
Деревянный стол опершись локтём,
Вспоминаю дом, но не номер дома.
Сквозь квадратный чёрный окна проём
Исчезаю в ночь, где мне всё знакомо.
1996
БРОДЯГИ ОКТЯБРЯ
Едва лишь перекрёсток оказался позади
И тихо захрустела под ногой сухая ветка,
Бродяги октября остановились посреди
Желтеющей поляны, словно мятая салфетка
Оставленной богами на покинутом столе,
Где в чаше тополей плескалось небо недопито.
Под сбившимся платком на молча зябнущей земле
Двумя рядами ямок пели прошлое копыта.
1996
НОЧЬ НА ВТОРОМ
Ночь на втором этаже
Уступает себе ж на шестом
Суетной кромкой двора,
Норовящей пролезть по балкону,
Кошкой, орущей с утра,
Непривычкой к невнятному тону
Трущего стёкла стволом
Тополя на вираже…
1997
НЕЧЁТНАЯ СТОРОНА МИЧУРИНСКОГО
Надгробные кресты подъёмных кранов
Над
