босиком. Подошвы его ног пепельного цвета были изъедены морозом. Из толчка послышались резкие звуки, усиленные акустикой кафеля. Потом дверь захлопнулась и шумы смолкли.
На что бы он ни взглянул в здании терминала, его всюду встречала враждебность большого города, словно обитатели автовокзала не хотели быть замеченными. Слишком часто Джонатан ловил на себе этот взгляд за короткое время. Он чувствовал, что все взоры в этом вместительном помещении устремлены на него – чужака, постороннего, неместного, чистенького, в новых ботинках. Они смотрели на него не мигая и искали в нем недостатки.
– К черту этих придурков, – сказал Баш. – Половина из них сдохнет к утру. – Мужчина, вышедший из туалета, проплыл мимо них. – Разве я не прав, мудак?
– Дай денег домой позвонить, – скорректировал свой курс бомж, махнув рукой в сторону таксофона.
Джонатану казалось, что присутствие Баша вызвало у бомжа отторжение. Он не сводил глаз с его ног – окостеневших, гнилых, не подлежащих восстановлению. Если бы кто-нибудь в этот момент попросил у Джонатана денег, он бы не сдвинулся с места и продолжал смотреть как дебил. Ладно. Он был слишком вымотан. Заряд закончился. Пускай Баш защитит его от внешнего воздействия на какое-то время.
Джонатан потряс головой. Ощущение никуда не исчезло. У него было изможденное выражение лица невыспавшегося человека, которого только что разбудили.
– Привет, – сказал он.
– И тебе привет, – ответил Баш. – Добро пожаловать в ад. Здесь выход на парковку.
Он направился к огромной «тойоте» с цепями противоскольжения на колесах.
Баш. А почему Баш? В характере Джеффри придумывать что-то, не удостаивая логичным объяснением. Баш. Прозвище подходило этому крупному мужчине. У всех знакомых Джонатана была кличка… кроме него самого. Аманду он звал Печенькой, Зеленоглазкой или Роскошной, в зависимости от того, насколько сексуальным был их телефонный разговор. Короткошерстного терьера, живущего по соседству, они звали Собачья Морда, несмотря на кличку Док. Аманда звала своего кота Пупсиком, хотя его настоящее имя было не менее приторным. После элективных занятий по классической философии или антропологии в Университете Луизианы Джонатан коротал время в таверне Гризли, попивая пивко в компании Баша, Длинного, Гриба и Безумного Макса. А вот у самого Джонатана прозвища не было. В школе его звали Джонатан плюс первая буква фамилии, чтобы отличать от всех тесок в классе. Он прекрасно себя чувствовал среди всех Майков, Джеффов, Кэти и Дэбби, получивших свои скучные имена в эпоху чудесных шестидесятых. Ему повезло, что его не назвали Глифом, Рейнбоксом или Сативусом. И что его фамилия была удивительно прозаичной.
Просто Джонатан. Эй, дерьма кусок. Да, ты.
Он думал, что у всех есть другое имя, альтернативная личность. Иногда удается разглядеть оборотную сторону человека, которого знаешь с ног до головы. Иногда эта сторона совсем неприглядная. Некоторые люди ни разу в жизни
