Беспрерывная круговерть, уводившая Анипу на самые глубины сновидений.
Проснувшись от жажды, Анипа больше не смогла заснуть. Вспомнила крик о помощи. Он раздался после прихода пожирателей. Кто же кричал? Неужели Укуна? Или Нанук? Уж точно не мама. Не всё ли равно? Аглюхтугмит мертвы. Или превратились в червецов. Анипа с братом остались вдвоём. Что же делать? Бежать к морю, к брошенным пологам летнего кочевья? Или искать Белый простор? Но как его найти, если Анипа не уходила дальше Места, где злятся старые волки? Она не отыщет тропу предков, если только ей не помогут прежние Белые совы – не укажут путь прозрачными следами сотканных из дыма ног… Когда её, беспомощную, поймают пожиратели, Анипа станет последней Белой совой, а Матыхлюк – последним Чёрным вороном. Уж лучше не покидать землянку. Уснуть, чтобы однажды проснуться в новом теле вдалеке отсюда…
Анипа извелась от жажды. Хотела писать. Распаренное тело зудело. По нему словно ползли колючие червячки, и Анипа елозила, мхом расчёсывала плечи и лоб. Матыхлюк тоже не находил себе места. Они вдвоём копошились под одеждами, ударяли друг друга пятками и коленями, постанывали от боли и отчаяния. Анипа боялась, что не сдержит слёз, и опять прикусила без того саднившую губу, но тут на её шею опустилась прохладная ладонь. Анипа повернулась на бок и сквозь сомкнутые веки увидела слабый свет. За ней пришла мама.
Канульга сгребла детей в охапку, прижала к груди и долго не отпускала. Молчала и покачивалась, стоя у разворошённой лежанки, а когда поставила детей на пол, они сами заговорили наперебой в надежде узнать, что же случилось в Нунаваке. Мама пробовала отвечать, но, засыпанная вопросами, потерялась и ограничилась улыбкой.
Выбежав из землянки, Анипа первым делом проведала Блошика. Удивилась, обнаружив щенка беззаботно спящим в ямке у внешнего полога. Он словно и не заметил прихода пожирателей. Неподалёку мирно спал Четырёхглазик. Анипа обхватила его растрёпанную лохматую шею, уткнулась в неё носом. Старенький пёс недовольно заворчал и зевнул, показав красную, пахнущую тёплой влагой пасть. Рассмеявшись, Анипа помчалась по тропинке. За ней устремился и Матыхлюк, на ходу разминавший затёкшие ноги и руки.
Анипа с братом дважды сбегали вверх и вниз – от подножия стойбищного холма до его вершины. Не обнаружили крови или бездыханных тел. Землянки стояли нетронутые, мясные ямы никто не вскрыл. Ни пугающих звуков, ни смрада. Успокоившись и переведя дыхание, Анипа вспомнила, как сильно хочет писать, однако решила потерпеть ещё чуть-чуть и ринулась пересчитывать людей Нунавака. Нашла всех, кроме Утатауна. Испугалась за папу, а потом увидела, как он идёт от Смотрового гребня – должно быть, ходил к Ворчливому ручью убедиться, что опасность миновала.
Анипа попросила папу рассказать о столкновении с пожирателями. Пристала к Акиве, его жене Укуне, дёрнула за рукав Айвыхака и Нанук. Понадеялась, что Илютак жестами покажет, как бросает копьё или швыряет камни. Анипе никто не ответил.
