возможно, это произошло потому, что он так отличался от нее самой. В юности она была тощей и некрасивой. Чувствуя себя никому не нужной, она держалась отстраненно и агрессивно, и тетка часто ругала ее: «Будь поприятнее с людьми! Ты что, не хочешь никому нравиться?» Когда же она пыталась кому-то понравиться, то, похоже, вызывала у окружающих не любовь, а подозрения. Не имея успеха в жизни, она нуждалась в ком-то, кто будет успешным за нее. И кто лучше подходил на эту роль, чем Гай Прингл – огромный, уютный, щедрый, притягательный? Но ей надо было распознать тревожные признаки. Например, тот факт, что у него почти не было имущества. Она списывала это на его бедность, но вскоре выяснила, что все подарки он тут же терял. Ей начало казаться, что вещи обременяли его. Они слишком много говорили о своем хозяине, определяли его и тем самым ограничивали. Гай не терпел определений, ограничений или принадлежности.
В нем, надо признать, была некая эмоциональная ограниченность, но дело было не только в ней. И всё же, как сказал Кларенс, могла ли бы Гарриет найти кого-то лучше? Она вообразила себе кого-то похожего, но зависящего от нее, постижимого, принадлежащего ей. Видимо, это был ребенок. Возможно, когда-нибудь ей будет это дозволено, но пока что Гай говорил, что их положение слишком зыбко, чтобы заводить ребенка. Было ли это причиной или оправданием? В конце концов, дети – то же имущество. Они так же определяли и ограничивали своих родителей.
– Я верю в Гая, – продолжал Кларенс. – Думаю, вам повезло, что вы нашли его. Он – цельная личность, хотя в этом-то и кроется проблема. Вы пытаетесь разрушить его.
– О чем это вы?
– Вы набиваете ему голову всякими идеями среднего класса. Заставляете стричься и каждый день принимать ванну.
– Надо же ему когда-то вырасти, – сказала Гарриет. – Не женись он на мне, на всю жизнь остался бы студентом с единственным рюкзаком. Думаю, он рад был поводу найти некий компромисс.
– В том-то и дело. Компромиссы портят людей. А респектабельность – это компромисс. Взять хотя бы меня. Я учился в дорогой школе, где меня избивали, как нелюдя. Я хотел взбунтоваться, но не осмелился. Хотел воевать в Испании, но не решился. Мог выбрать любую профессию, но не выбрал ничего. Это был бунт против собственной респектабельности, и он ни к чему не привел. Я нашел компромисс, и это меня сгубило.
– Это было неизбежно в любом случае. Вы сами стремились к гибели.
Молча поразмыслив над ее словами, Кларенс заявил:
– В общем, я пропал. Я всех подвожу. Даже Гая могу подвести.
– Это вряд ли.
– Почему вы так уверены?
– Вы не так много для него значите.
– Ха! – воскликнул Кларенс в мрачном удовлетворении от такой пренебрежительной характеристики.
Их спутники остановились у ворот. Завидев Гарриет и Кларенса, они собирались двинуться дальше, как вдруг кто-то вышел из кустов и заговорил с ними. Кляйн и Дэвид вышли на улицу, но Гай остановился.
– Кого там еще подцепил Гай? – с неудовольствием спросил Кларенс. – Какого-то нищего?
