не понял Лёша. – Чего он делал?
– Си-му-ли-ро-вал, – по слогам повторил Борька. – У вас в Кишинёве что, этим словам не обучали?
– Да при чём тут мой Кишинёв? – ответил Лёша. – Ты мне объясни, зачем приходить сдавать кровь и симулировать обморок?
– Надо было, – ответил я таинственно и принялся доедать остатки салата.
– А всё-таки? – не отставал Корзун.
– Ты видел, кто у нас сегодня кровь брал? – Борька поманил пальцем Лёшку к себе. Тот подошёл вплотную к нашему столику.
– Видел, – ответил Лёша, – карга старая и две молодые кобылки.
– Ну вот, Вадик и симулировал обморок, чтобы посмотреть, что у этих кобылок под халатиком, – снисходительно усмехнувшись, сказал Борька. – Вадик, да расскажи ты ему! Что человек мучается?
Я рассказал.
– Обалдеть! – восхитился Корзун и убежал к своему столику.
Мы допили вино и разошлись по домам.
– Спасибо, – сказал я двум родственникам на прощанье, – действительно, засмеяли бы. А тут прям герой-любовник!
– Пожалуйста, – ответил Витька. – Ты, главное, про звездолёты не рассказывай. Пусть думают, что ты специально сознание потерял.
Я пообещал молчать про звездолёты.
После этого я честно отгулял два положенных дня и два следовавших за ними выходных. На работу я вышел в понедельник. Но поработать у меня не получилось. Стоило мне появиться в каком-нибудь цехе, как меня сразу же окружала группа до этого мирно работающих мужчин.
– Расскажи, – просили они, – расскажи, как ты кровь сдавал.
И я рассказывал: одним, другим, третьим. Правда, к концу рабочего дня грудь у беленькой со второго размера увеличилась до шестого, и бюстгальтер у чёрненькой из красного превратился в пурпурный. Но это уже никого не смущало. Все жаждали подробностей и восхищались моей смекалкой. Ко мне прицепилась кличка Симулянт.
Через два с половиной месяца случился очередной день донора. Как потом подсчитали в нашей бухгалтерии, выразили готовность сдать кровь 76 процентов работающих в Управлении механизированных работ.
В местной поликлинике был аншлаг. Не было только отработавших практику двух медсестёр, виновниц этого самого аншлага. Зато была озверевшая от наплыва доноров Яна Геннадиевна и дюжина медработниц преклонного возраста. Поэтому в обморок никто не падал и в разрезы халатов не заглядывал.
А я после того случая стал донором: раз в год или два прихожу в близлежащую больницу или поликлинику и сдаю кровь. Она у меня, как выяснилось, довольно редкая. Третья группа, резус-фактор отрицательный.
Дрожжи
Личность Михаила Сергеевича Горбачёва у меня всегда ассоциируется с алкоголем. Точнее, с его дефицитом. Да. В его время был дефицит всего: талоны на мыло, на сигареты, на стиральный порошок. Но первыми с прилавка стали исчезать спиртные напитки.
А тут ещё одна напасть. К началу перестройки мне исполнилось 18 лет, и я мог уже по закону
