что-то заставило меня обернуться. За собой метрах в тридцати я увидела два мужских силуэта. Я снова вернулась на тротуар и ускорила шаг. Наверное, это несерьезно, думала я, но чем черт не шутит? А если это настоящее преследование, а не плод моего воображения? Я снова оглянулась, но увидела далеко позади себя только одинокую женскую фигуру. Успокоившись, я продолжала свой путь, стараясь не выходить из полосы света.
Они подстерегали меня на повороте к моему дому. Когда я вступила на вымощенную бетонными плитами дорожку, из темноты вдруг вышли двое – типичные качки из фильмов про нашу мафию. Свет от фонаря бросал на них слабый отблеск, и поэтому у меня осталось от них очень смутное впечатление. Один, стриженый ежиком и с невыразительным лицом, на котором выделялся кривоватый нос – явно когда-то сломанный – был в кожаной куртке и темных штанах-бананах, какие были в моде несколько лет назад; он перегородил мне дорогу. Второй, более высокий, стоял сбоку, в тени, и лица его я не видела. Я не стала ждать, что они собираются делать дальше. Еще тогда, когда я увидела их далеко позади себя, я перевесила сумочку на левое плечо и прижала ее локтем к телу, а правую руку опустила в карман пальто – на всякий случай. Теперь я с диким визгом вытащила эту руку с баллончиком и направила струю газа CS прямо в физиономию стоявшему у меня на пути крепышу; от неожиданности он отстранился, а я, не дожидаясь, пока он закашляется, метнулась в сторону и, изогнувшись, пнула ногой второго. Я целилась каблуком ему в пах, но, очевидно, промахнулась, потому что он не согнулся. Нападавшие не ожидали такой реакции и на мгновение растерялись; этого было достаточно для того, чтобы я прорвалась между ними и с громкими воплями "Караул! Пожар!" помчалась вдоль своей шестнадцатиэтажки, проклиная про себя тех, кто не удосуживается менять перегоревшие лампочки у подъездов.
Я даже не знаю, гнались ли за мной эти доморощенные мафиози; я не слышала за спиной ни топота, ни кашля, ни возгласов – я не слышала ничего и никого, кроме себя. Скорее всего, они испугались моих диких криков и отступили. Тем более, что нервно-паралитический газ не мог не подействовать, и по крайней мере один из нападавших должен был на некоторое время выйти из строя.
Когда я добежала до своего подъезда, навстречу мне выступила какая-то высокая фигура; это оказалась перепуганная Агнесса Владимировна, которая спустилась вниз за почтой и тут услышала мои вопли. Храбрая старушка выскочила на улицу в чем была – то есть в домашнем байковом халате. Я обняла ее и, ничего не объясняя, потащила ее обратно и вскочила вместе с ней в лифт, который, по счастью, оказался на первом этаже. Только приехав к себе на седьмой, я отдышалась настолько, чтобы объяснить ей, что на меня напали. Моя тезка, казалось, переживала больше, чем я; она возмущалась и собиралась позвонить в милицию – мне с трудом удалось ее от этого отговорить. Но она настояла на том, чтобы я зашла к ней и выпила рюмочку ее фирменной домашней наливки в качестве успокоительного. Правда, успокаивать пришлось больше ее
