прокручивал в памяти эпизоды последнего боя, как прокручивает пленку киномеханик, стараясь найти интересующий его момент фильма. Он очень отчетливо помнил, как работали расчеты, как с их разгоряченных лиц капал пот, как блестели зеленой краской каски, как сверху, корректируя огонь, кричал, надсаживая голос, командир батареи младший лейтенант Сурков.
Огонь велся по движущимся целям, поэтому постоянно приходилось корректировать наводку. Работы у Кости было много, он едва переводил дух от одной наводки, как тут же поступала новая команда, и он снова таскал лафет вокруг опорного шарнира и ловил в перекрестие ориентир, прильнув глазом к окуляру прицела. В какое-то мгновение он поднял глаза по направлению к командиру, ловя смысл его команды.… В этом месте память, как оборванная кинопленка, несколько раз дернулась, выхватив пару молниеносно пронесшихся кадров и оборвалась, оставив в отличие от белого киноэкрана, только черную, совершенно непроглядную темноту. Костя силился вспомнить что-нибудь еще, но перед глазами стояло только дерево, на котором сидел командир.
Младший лейтенант Сурков был командиром «от бога». Не зря он гонял своих людей в мирные дни до седьмого пота. Как знал, что скоро придется воевать с настоящим противником. Помимо дара предвиденья в нем сочетались: математический ум, лошадиная выносливость, понимание обстановки, умение ориентироваться на местности, владение любым оружием от ножа до орудия. А минометом он вообще владел, как бог. На спор он с трех мин разбивал ростовую фигуру с пятисот метров, при этом не пользуясь прицелом и даже лафетом. Он держал ствол руками и пользовался исключительно глазомером и интуицией. Никто из командиров минометов, да и командиров батарей не мог даже близко соперничать с ним, и поэтому все уважали его. Из-за своей любви к дисциплине он бывал иногда излишне строг и мог «сунуть» разгильдяю в зубы, за что несколько раз получал взыскания от начальства. Но за высокий уровень боевой подготовки в его батарее, который был на порядок выше, чем в других подразделениях, ему почти все сходило с рук. Да и подчиненные любили его, как любят отца, который может, в случае чего, до синевы надрать задницу, но и в обиду своих детей не даст никому.
Костя служил под его началом почти год и кое-чему уже научился. Он был лучшим наводчиком на батарее. Сурков сразу заметил в нем способности наводчика и лично пестовал его, уделяя ему несколько больше времени, чем остальным, так как чувствовал отдачу от своих трудов. Костя стремился не просто научиться обращаться с минометом, что для некоторых является уже достижением, а почувствовать его: как тот реагирует на те или иные действия наводчика, на те или иные заряды, на ветер, на мороз. Так бывает, когда стирается грань между человеком и предметом, и человек начинает ощущать предмет, как часть себя, а уж чего ждать от себя, понять намного проще.
Способности Кости не остались незамеченными и для личного состава батареи. Командир минометного расчета собирался
