природе всё есть: дерево, металл, лён и шерсть. Из этого и лепим мир. Зная рычаги, зная желаемый результат – нужные элементы подтягиваются сами, а уйдем, и вернётся всё на круги своя…
– Думаешь, и ведьмы это всё умеют?
– А как же. Конечно, умеют. По крайней мере, в давешние времена… умели точно. Ну вот и последняя комнатка. Здесь мы поставим люльку.
– Зачем тебе люлька? – спросила Марьяна в недоумении. На секунду навьи задумалась, не зная, что сказать, а потом:
– Не твоего ума дело, – вдруг прогремело в голове у Марьяны, и навьи, выскочив из тела ведьмы, заперла дверь детской изнутри.
Квартирка отдаленно напоминала Марьяне то жильё, что последние четыре года она снимала на пару с подругой, пока училась в консерватории. Именно его она и воссоздавала, чтоб хоть немного обрести чувство защищенности. Только навьи постоянно вносила свои коррективы. В интерьере отобразилась вся её вековая память. Где только не обитала все эти годы, проведенные в скитаниях навьи. Марьяна угадывала внешние характерные черты интерьеров с начала девятнадцатого века до современных жилищ с евроремонтом: столько элементов разных стилей привнесла она в создание жизненного пространства электрического столба.
Марьяна подошла к камину и стала искать спички. Представила, что они лежат на столе. Обернулась и нашла их там.
Вскоре в камине затрещал огонь, и тесное пространство комнаты-дупла наполнилось теплом. Марьяна размякла, и чувство тревоги начало потихоньку испаряться. От неё самой в воздух поднималась терпкий пар, настолько продрогла и «остыла» Марьяна, окутанная инеем навьи. Сидя в уютном каминном кресле, она не заметила, как стала клевать носом.
Только не долго счастье длилось. Ещё сон не овладел девушкой целиком, как она снова услышала вой. Навьи затянула свою колыбельную…
Марьяна опустила ноги на соломенный пол и почувствовала лёгкое головокружение. Голова, словно налитая чугуном, клонилась набок. Глаза, казалось, стремились выкатиться из орбит. Ноги ломило, словно кости скручивал ревматизм. Может от холода, но вернее, что магия навьи угнетающе действовала на её физическое состояние.
Марьяна негнущимися, затёкшими в неудобной позе пальцами вынула из футляра скрипку и заиграла. Она всегда обретала уверенность и спокойствие, играя. Приходящее во время игры умиротворение уносило её на кончике смычка куда-то, куда не могли добраться зло, обиды, несчастья и боль.
…Но нежить завыла ещё громче. Так они соревновались полчаса, час. И Марьяна выдохлась.
– Нет. Так просто невозможно! – закричала она и распахнула дверь детской, едва преодолев длинный коридор бесконечного пространства квартиры-столба. – Ну не плачь, умоляю тебя! Почему ты так плачешь? Должна же быть какая-то причина?
Навьи, которая стояла к ней спиной, вдруг резко развернулась, оказавшись прямо перед глазами.
– Почему я плачу? Я плачу…
– Твой голос звучит
