тридцати долларов в неделю меня не беспокоила, я не сомневался, что Римма вскоре начнет зарабатывать большие деньги.
Позвонив Уилли Флойду, я сообщил, что привезу Римму примерно в половине десятого. Он согласился, хотя и без особого энтузиазма. Потом я вернулся в пансион и по пути в свою комнату заглянул к Римме. Она спала.
Времени до половины десятого оставалось еще много, и я не стал будить девушку. Я прошел к себе, побрился, надел чистую сорочку, потом вынул из шкафа смокинг, почистил его и погладил. Вообще-то смокинг выглядел далеко не блестяще, но другого у меня не было, а о покупке нового я не смел и мечтать.
Без четверти девять я снова зашел к Римме и разбудил ее.
– Ну, звезда, вставай. В твоем распоряжении всего полчаса.
Римма выглядела довольно апатичной, от меня не укрылось, что ей стоило немалых усилий подняться.
Может, она и в самом деле была голодна. Во всяком случае, я понял, что она не сможет петь в таком состоянии.
– Вот что. Я пошлю Кэрри за бутербродами, а ты пока одевайся.
– Как хочешь.
Равнодушие Риммы обеспокоило меня. Она начала переодеваться, и я ушел. Кэрри я нашел внизу, на крыльце.
По моей просьбе она сходила в лавку и принесла бутерброд с куриным мясом. С кульком в руках я поднялся в комнату Риммы.
Девушка уже переоделась и теперь сидела перед засиженным мухами зеркалом. Я положил кулек ей на колени, но она с гримасой его отбросила.
– Я ничего не хочу!
– Черт возьми…
Я схватил Римму за руки, заставил встать и с силой встряхнул ее.
– Да приди же в себя, слышишь? Ты будешь сегодня петь! Другой такой возможности не представится. Ешь этот проклятый бутерброд – ты же вечно жалуешься на голод! Ешь, говорю!
Римма вынула из кулька бутерброд и, отщипывая маленькие кусочки, принялась есть, но почти сразу же перестала.
– Меня стошнит, если я съем еще хоть капельку.
Бутерброд пришлось доедать мне.
– Просто противно глядеть на тебя, – заметил я с набитым ртом. – Иногда я вообще жалею, что познакомился с тобой. Ну что ж, пошли. Я обещал Уилли приехать в половине десятого.
Все еще продолжая жевать, я немножко отступил и оглядел Римму. Бледная как полотно, с синяками под глазами, девушка казалась выходцем с того света. И все же было в ней что-то пикантное и зазывающее.
Мы спустились по ступенькам и вышли на улицу.
Вечер выдался душный, но, когда Римма случайно прикоснулась ко мне, я почувствовал, что вся она дрожит.
– Что с тобой? – резко спросил я. – Ты мерзнешь?
– Нет. Ничего.
Вдруг она громко чихнула.
– Перестань! – крикнул я. – Тебе же надо сейчас петь.
Она, положительно, действовала мне на нервы, но я сдерживался, думая о ее голосе. Каково будет, если она расчихается перед Уилли Флойдом!
Мы сели в трамвай и доехали до Десятой улицы. Вагон был переполнен,
