прошло, казалось, и получаса, – и вот я уже был возле Настиной квартиры. Нажав кнопку звонка, я стоял так очень долго, не отпуская её, пока за дверью не послышался недовольный голос Настиного отчима. Он открыл дверь, а я всё ещё продолжал звонить, как будто мой палец приклеился к кнопке звонка, и его невозможно было оторвать.
– Ты что, совсем свихнулся? Говорил я Настьке: хватит кататься со своим бездельником, с тобой то есть. От тебя же всё равно толку нет. Только забиваешь ей башку всякой дрянью: покатушками вот этими, тусовками вашими. Ну, чего тебе? Говори уж, раз пришёл.
От него противно несло табаком и перегаром, так что понятно было, почему он все эти обвинения вывалил на меня. Хотя, как говорила Настя, он и в трезвом состоянии был против наших отношений и «покатушек».
– Скажите, Настя дома? – как можно вежливее спросил я, чтобы не разозлить этого огромного хряка ещё больше. В конце концов, мне ведь от него нужна была информация о Насте, и стоило очень постараться, чтобы её добыть.
– Дрыхнет Настька. Если ты её своим треньканьем не разбудил. Всё, узнал, что хотел? Тогда отчаливай отсюда, – прохрипел Настин отчим и уже собрался подтолкнуть меня к лестнице, – а может, и спустить с неё, – но я вовремя увернулся и поспешил вниз, во двор.
Я, конечно, никуда не собирался уходить. Решил, что буду дожидаться Настю здесь, возле её подъезда. Мне было плевать на то, что меня тут могли увидеть её родители, и это их совсем не обрадовало бы. Двор – не их квартира, они не могли, не имели права меня отсюда вытурить, как Настин отчим отогнал меня только что от своего порога. Сев на скамейку, я достал телефон и написал Насте сообщение о том, что жду её во дворе, возле её подъезда. В этот раз мне не пришло уведомление о том, что сообщение не может быть доставлено. Значит, Настя включила телефон перед тем, как лечь спать! Я так обрадовался этому, что чуть было не позвонил ей сразу, но вовремя себя остановил. «Надо дать ей выспаться. Что бы там у неё ни случилось, оно наверняка сильно подкосило её, так что пусть поспит и забудет об этом ужасе. А потом, когда проснётся, выйдет сюда, ко мне, и всё расскажет», – подумал я. Потом я представил себе, как она положит мне голову на плечо, – она всегда любила так делать – возьмёт мою руку в свою и начнёт перебирать пальцы так, будто играет на струнах гитары какую-то мелодию, слышную только ей одной. Настя с детства мечтала научиться играть на гитаре, но как-то не сложилось. Я тоже не умел, а так научил бы её, конечно.
От нечего делать я открывал одно приложение за другим и тут же их сворачивал. Потом крутил телефон в одной руке, в другой, жонглировал им, пока не уронил его. К моему счастью, экран не разбился.
– Руки не из того места выросли, да? Так ты их отрежь, а потом пришей куда надо, – раздался где-то сверху, надо мной, знакомый отвратительный голос, а потом – жуткий хохот.
Миха вернулся домой с какого-то очередного своего «дела». И теперь он решил, наверное, что прожитый день его удовлетворит
