деньги за секс; тиская и целуя девушку, о существовании которой совершенно не знал ещё день назад. Кому это было надо, чтобы я попал в такое дурацкое положение? И как начать отношения заново? С разговоров о литературе и театрах, в которых я уже не был – дай, Бог, памяти – столько лет?
Нестерпимо захотелось выпить. Но дождь идет, а у меня нет зонта. Впрочем, в магазин можно на машине смотаться.
Пока пиво цедилось в двухлитровую тару, продавщица болтала.
– Как устроились?
– Нормально.
– Надолго к нам?
– Как получится. Не знаю. Да мне некуда ехать.
– Повезло Степановне…
Эту мысль я не стал поддерживать, наблюдая через широкое окно витрины, как сильно небритый мужчина брел, спотыкаясь, через улицу под дождем. И когда до заветной двери оставались считанные шаги, обходя джип, он шмякнулся в лужу, подняв фонтан брызг.
– Думает, что вплавь быстрей, – съязвила продавщица, подавая мне сосуд с пивом.
Цепляясь за машину, страдалец принял вертикальное положение и пошел дальше. Вот он уже в дверях магазина проклинает злодейку-судьбу, дождь и дорогу, а ещё какого-то идиота, под ноги поставившего тачку свою. При виде меня, желание его поматерить «буржуя» мелькнуло в глазах, но не окрепло и быстро сошло на нет.
Практически не промокший вернулся домой. У открытого окна на веранду пристроился пиво пить, дождь наблюдая, и о судьбинушке своей горькой грустить…
А потом закружило голову. Мой оптимизм потирал лапки – спасибо судьбинушке за малые радости! Жить, как говорится, хорошо! А хорошо жить – ещё лучше!
Ну что сказать? И пиво хорошее, и копченая мойва кстати…
Между тем, дождь притих, и Марго вышла в огород нарвать зелени в парнике для стола. Она кивнула мне. Я помахал рукой. Может, с ней поговорить? Но о чем? Как начать? Что сказать?
От судьбы не уйдешь…
И так раскаяние за неудачный дебют стиснуло душу, что захотелось выпить водки и все забыть.
За окном уже чуть синели хомутининские сумерки. Я был не пьян, но меня почему-то знобило. А ведь думал опять скататься на озеро и искупаться.
В какой-то момент таки хмель догнал – во рту стало сладко, но горько в груди. Захотелось поплакать.
Пошел закрыть дверь на замок, чтобы кто не вошел ненароком и не застал меня плачущим, и понял, что развезло – будто ветром качало из стороны в сторону. И вместо того, чтобы закрыться, вышел во двор, потом в огород, направился к озеру. Ветер мягко толкает в спину: словно подгоняет – лишь ноги переставляй.
Сел на мостик, глянул на свое отражение. Увидев какую-то тупую рожу, захохотал и заплакал одновременно!
Слезами и хохотом идиотским очистив душу, умылся и побрел домой, обозревая сад. Он весь был усеян прошлогодними яблоками. А яблони-то были неплохие – антоновка, анисовка, штрифель, славянка…
Подумал, трезвея – вот чем надо заняться, а любовь сама
