инвалидность оформляют и заочно – на основании заключения врачей. Так что получите справку по почте.
К вечеру мы нашли с коляской общий язык, ну или, по крайней мере, мне так показалось. Теперь можно встречать друзей, которые собрались на днях меня навестить. Это было очень волнительно.
– Пап, помоги снять с вешалки платье!
– Геша, они через два дня только приедут.
– Ну и что? А выбрать я должна сейчас.
Но это оказалась морока еще та. Уже на втором платье мне не хотелось больше никаких экспериментов – пока наденешь да расправишь подол, сходит семь потов. Поэтому я решила остановиться на брючках и стильной футболке. Любовно потрогала сумочку Louis Vuitton. Пока лежала в волгоградской больнице, папа съездил в Москву и перевез мои вещи. Папа хмыкнул:
– Ты еще и сумочку будешь держать?
– А что такого? У меня там зеркальце, платочки носовые! – я ведь чисто автоматически взяла сумку в руки, но после папиных слов решила бороться за нее до конца.
– Ой, зеркальце! – веселился отец. – Сумка, наверное, дорогая. А вы любите друг другу показывать, да?
Дорогая? Да она бесценная! Папа, конечно, не в курсе, что за эти деньги я получаю качество, которое не идет ни в какое сравнение с другими вещами. Производители берут по одной сумке из каждой новой партии и проверяют ее горелкой. Еще кладут туда тяжелые грузы и застегивают-расстегивают молнию пять тысяч раз! Но я знаю, как вызвать папино уважение к Louis Vuitton.
– А ты знаешь, что в рекламе этих сумочек согласился сняться твой любимый Михаил Горбачев? У него с собой была сумка LV – не напоказ, не как сейчас рекламу делают, а эдакий второстепенный участник сюжета. Вот так!
Папа никак не ожидал, что, нападая на Louis Vuitton, он дискредитирует своего дорогого Михаила Сергеевича. И по взгляду я поняла – вес сумочки значительно вырос.
А что, если я продам все свое барахло… нет, если я все отдам, вдруг это поможет снова встать на ноги? Там оценят и вознаградят меня. Господи, когда я в последний раз была в церкви – даже и не помню. Но я крещеная, надо только найти мой крестик, серебряный на веревочке. В детстве носила, а потом сняла, и родители, скорее всего, его спрятали. Может быть, мне надо причаститься? Я грешна. Наверняка я очень грешна. И поэтому все случилось. Надо почитать в Интернете – что это и какие мои действия. Да, я могу ходить на службы, я могу… Ой, как же я буду ходить на службы? Надо выехать из дома, а есть ли там заезд для таких, как я? И сумочки могу прихожанам (или как они называются) отдать. Правда, не знаю, зачем им Louis Vuitton, но это не мое дело. В принципе, я могу все продать на «Авито» и пожертвовать какой-нибудь церквушке на восстановление! Это будет такое благое дело! Это наверняка где-то там учитывается, не может же быть по-другому?
– Папа, где мой крестик? А в церковь можно заехать на коляске?
Папа загремел выдвижными
