приказ, оставили бы пару раз медитировать вместо ужина, не привыкать. Права была рыжая, зря они пришли… И тут же испугался своих мыслей: ему же приказали, значит, такова воля Великих, нельзя думать иначе, это плохо.
Ждать пришлось долго. Если бы не приказ, Ал плюнул бы и ушел, безрукавку и другую можно взять, а там тренировка идет, мог бы успеть. Но приказ был однозначный, значит, надо стоять и ждать. Ал едва заметно подвигал плечами – дождь щекотал голые плечи и спину – и опять замер. Жрица тоже почему-то не уходила, так и топталась рядом, обижено сопя.
– Держи.
Ал ожил, только когда вышедшая из Храма аштэ подошла почти вплотную и протянула аккуратно свернутую безрукавку, переступил с ноги на ногу и опустил взгляд чуть ниже, перестав пялиться на конек крыши. Как и было положено. Правила облегчают жизнь, позволяют откинуть ненужное и сконцентрироваться на главном. Это миряне в городах суматошные и бестолковые, вечно кричат и куда-то бегут, а стражи Великих выполняют приказы – и ничего иного.
– Куда вы его дели?
Ал вздрогнул и тоскливо посмотрел на Мару, та, явно осмелев без старшей жрицы, вылезла из-за его спины и уставилась на вторую рыжую, очень напоминая встопорщенную и ужасно сердитую кошку иби.
Слышащая тоже вздрогнула и, сердито нахмурившись, уставилась на Мару. Алу очень захотелось, чтобы его наконец отпустили.
– Он… в клетке.
Говорила она странно, делая длинные паузы между словами и слишком растягивая гласные. Интересно, из какой она провинции? И венозный рисунок совсем слабый на руках, как у сархи… Додумать Алу не дали.
– Зачем? Что вы с ними делаете?
– Я… не знаю.
Мара озадаченно почесала нос и посмотрела на Ала, явно ища поддержки. Ал вдруг сообразил, что, похоже, он тут самый старший, и совсем растерялся. Аштэ отдают приказы, а он выполняет – это правильно и понятно, а что делать сейчас?
– А узнать можешь? – не дождалась поддержки Мара. – Его надо спасти!
Слышащая уставилась на Мару примерно так же, как и Ал. Алу стало окончательно тоскливо.
– Что ты хочешь, чтобы помочь? – нетерпеливо стукнула ногой Мара, игнорируя недоуменное молчание.
– А что у вас есть?
У Ала точно ничего не было, что можно было обменять на странную и лишнюю для него информацию: плошка-светильник в келье и циновка для сна вряд ли заинтересуют Слышащую. Мара тоже озадачено нахмурилась, но тут же вскинулась:
– У нас в Храме есть четки, я могу… взять одни. Хочешь? Красивые.
Четки обычно носили старшие аштэ, младшим они были не положены, а уж те, что лежат в Храме, точно используются только в ритуалах. Ал видел резной ящик в Храме Великой Мот, наполненный четками, там были и деревянные, попроще, и выточенные из камня, прозрачного, как горный ручей, с застывшими внутри рыжими искрами. Ящик был небольшим, и вряд ли старшие жрицы не заметят пропажи. Мелкая с ума сошла! Ее же накажут, и хорошо, если просто высекут, а если выгонят из аштэ? Жрец, которому отказали от Храма,
