что Ал еще не истинный кшари, а слеток, почти как сидящий на подоконнике ушу: сначала бить, а потом спрашивать, чего хотел непрошенный гость, учили даже птенцов. Тем более что до испытаний осталось каких-то полгода, потом посвящение, и он станет младшим кшари, получит настоящий меч и узнает, какую судьбу для него выбрали Великие.
– Все свободны, – голос наставника выдернул из мыслей ровно в тот момент, когда Ал примеривал на пояс ритуальный клинок.
В широкой дверной арке случилось небольшое столпотворение. Ким, как обычно, споткнулся, умудрившись зацепиться за дверь, другие запнулись уже за застрявшего Кима, и только Эр, красиво всех обогнув, легко пробился вперед, не забыв по дороге обидно оттеснить остальных в сторону. Наставник, дождавшись, пока комната опустеет, подошел к окну и, сложив руки на груди, принялся изучать прыгающего по подоконнику птенца. Ал молчал, его не спрашивали, а первым начинать разговор было нельзя. Тишину в комнате нарушал только веселый клекот виновника происшествия – ему-то шуметь не запрещалось.
– Скажи мне, Ал, почему кшари носят маску?
– Потому, что у кшари нет лица. Мы все равны пред Великими, и мы едины. Кшари не существует вне Храма, а Храм – без кшари.
Ответ, намертво зашитый на подкорке мозга, прозвучал раньше, чем Ал успел удивиться вопросу: эту прописную истину каждый птенец знает. Как только Великие указывали на ребенка, его лицо закрывали маской и больше ее не снимали. Это не было прихотью жрецов, всему есть объяснение: Великие могли выбрать ребенка из любого дома и даже взять сархи, только Ашер видел тех избранных, сердца которых можно подключить к Эль-Кору, и маска стирала разницу между великорожденым и сархи, делая всех равными. А еще говорили, что это для того, чтобы дом забыл тех, кого отдал, и не пытался узнать в крылатом страже своего сына.
Маску делали из загустевшего сока гевеи – тягучая и пористая, она позволяла коже дышать, отводила пот, да и просто защищала лицо: когда бежишь по сельве, увернуться от всех ветвей не получается – то одна хлестнет, то другая зацепит. Если бы не маски, то они бы вечно ходили с исцарапанными в кровь лицами. И носить ее было легко, достаточно немного погреть в руках, и тонкая, украшенная черным рисунком маска прилипала к лицу, оставляя свободным носогубный треугольник и глаза. Миряне тоже иногда носили маски, попроще, конечно, сделанные из куска ткани или сетки, особенно работавшие в сельве, но только служители Великих никогда не появлялись с открытыми лицами на людях. Их настоящие лица видели лишь жрецы Великой Мот, да и то потому, что кшари обычно попадают к ним без сознания.
– Тогда почему все твои браться слушают, и только ты позволяешь себе отвлекаться, когда твой кахар говорит голосом Великих?
– Прости, кахар, я не хотел.
– Не хотел? У тебя не получается сконцентрироваться на главной задаче? Может, ты еще не вышел из возраста терока? Уверен, что готов к испытаниям?
Щеки под маской жарко вспыхнули, и Ал задохнулся от стыда. Он
