уже после того, как он выкурил свою тысячную сигарету. Как дым убил ворсинки, и лёгкие стали засоряться сажей, смолами, просто пылью и грязью. Потом опишите, как зашивали ему грудину и вздыхали, понимая, что человек умрёт через несколько недель или дней. Как тяжело вам было смотреть в глаза жены и детей практически уже мёртвого пациента. Как вам хотелось пойти в школу и выпороть учителей за то, что они допускают курение в туалете или за школой. Как хотелось вырезать на лбу продавцу магазина или киоска, которая продаёт сигареты детям – «убийца». Как хотелось надавать пинков взрослым, которые это видели и не пресекли. И даже повесить Колумба за то, что привёз эту мерзость в Европу. Ну, вот как-то так.
– Сильно, – после минутного молчания согласно покивал головой Франк, – И ведь правда всё. Не знаю только, смогу ли вот так-то?
– Давайте вместе напишем. Вы напишите, как сможете, а я потом пафоса и жути нагоню.
– Жути? Нынче же вечером займусь. Я сегодня дежурю – вот если выдастся свободное время, то и сяду. А не поделитесь хоть намёком, откуда знания про гастрит и язву?
– Скажем так, слышал в детстве у себя там, в Рязанской области, от бабки-целительницы – не про бактерий, конечно. Про зверей, что живут в кишках. Ну и остальное сам уже додумал, у жены учебники полистал, – на ходу сочинил Пётр.
– У бабки – про зверей кишечных? – усмехнулся, явно не поверив, хирург, – Ну, у бабки, так у бабки.
Вот с Франком первым из знакомых и столкнулся на горке в парке отдыха.
– Написал я, Пётр Миронович, статью. В понедельник занесу. А это что за невесты с вами?
Пётр взял с собой покататься на лыжах и дочь Таню, и Вику Цыганову в теле десятилетней Маши Нааб. Для неё пришлось доставать из сарая прошлогодние лыжи дочери. В этом году осенью, видно, ей новые купили. Лыжи у девочек были не на креплениях, а с ремешком под валенки, но это не мешало им лихо скатываться с горок с визгом и смехом. Мороз отпустил, и людей в парк пришло великое множество – и все с детьми. Вскоре и семейство Романова повстречали.
– Добрый день, Михаил Петрович, – поздоровался Пётр с мэром.
– А вы, Пётр Миронович, когда с наследником кататься будете? – указал Романов на своего сынишку, карапуза лет трёх-четырёх.
– Чужие дети растут быстро, но, думаю, и мой потихоньку дорастёт. Вон читал, что в Норвегии в год на лыжи ставят. Михаил Петрович, а почему киоск не работает? – Пётр указал на заколоченный деревянный киоск.
– Так ведь зима! И продавец, и пирожки замёрзнут.
– Да вон ведь совсем недалеко лыжная база. Если бросить воздушный кабель, то можно поставить титан и продавать горячий чай, а если ещё и соорудить что-то типа водяной бани, то и пирожки подогретые. Уверен, отбою не будет от покупателей. Вон народу-то сколько – и все с детьми. Девочки, вы бы хотели сейчас съесть ватрушку со стаканом чая?
– Да я бы сейчас и от беляша не отказалась, – первой откликнулась прислушивающаяся к разговору мужчин Маша.
– Вот: устами младенца глаголет истина. Давай-ка, Михаил Петрович,
