Как же, читал. «Трудно быть богом» – очень неплохая вещь. Только там ведь нужно согласие авторов.
– А согласие нужно для целого произведения, или для частичного тоже необходимо? Ведь есть такое понятие как цитирование. Давайте поступим так: будто бы вы с тем же самым товарищем Германом спорите о достоинствах этого произведения и цитируете его отдельными главами.
– Ну, это на грани, – Петров помассировал подбородок, – Может, созвониться с авторами и договориться с ними?
– Фёдоров умер же. Чего мы боимся? Стругацкие сюда не приедут. А даже если до них и дойдёт наше приложение, то, в крайнем случае, заплатим несколько рублей – тиражи ведь у нас небольшие будут. Я думаю – первый выпуск вообще на пробу сделать в сотню экземпляров. Кроме того, если эта идея сработает, то предложить читателям вашим подписаться на приложение. Ну и на всякий случай не указывать нигде ни адреса издательства, ни названия. Пусть и называется нейтрально – «Литературное приложение». И в розницу после рекламной кампании не продавать. Пусть выписывают газету и приложение. Понятно, что стоить оно должно не три копейки, а хотя бы тридцать.
– Хорошо. Я всё же проконсультируюсь кое с кем, – Петров поднял палец вверх.
– Да пожалуйста. Всё, меня там во Дворце дети ждут. Побежал.
Событие двенадцатое
Вика Цыганова сидела за пианино и пела песню. В небольшом зале было несколько стульев. Один из них занимал руководитель симфонического оркестра Дворца культуры металлургов Отто Августович Гофман, второй – руководитель духового оркестра Август Фридрихович Грец, третий – сам директор ДК БАЗа Евгений Яковлевич Глущенко. Пётр зашёл тихонько, чтобы не помешать Вике. Дверь находилась сбоку от стульев, и его появление руководители дворца культуры должны были бы заметить, но этого не произошло. Все трое мужчин слушали, открыв рты, и плакали, даже не утирая слёзы. Просто не замечали их. Десятилетняя девочка Маша пела песню Мартынова на слова Андрея Дементьева «Баллада о матери». Голос у девочки был звонкий и чистый, а четыре с лишним десятка лет, которые провела на сцене Вика Цыганова, позволили этот голос ещё и правильно подать. Может, получалось чуть хуже, чем у певицы Зары – а может, и не хуже, ведь трое взрослых дядек плакали.
«Алексей, Алёшенька, сынок.
Алексей, Алёшенька, сынок.
Алексей, Алёшенька, сынок.
Словно сын её услышать мог».
А потом без перерыва почти Вика грянула «День Победы».
«Этот день Победы
Порохом пропах,
Это праздник
С сединою на висках.
Это радость
Со слезами на глазах –
День Победы, День Победы, День Победы!»
Когда песня закончилась, Пётр решил прервать концерт и захлопал в ладоши. Медленно, как сомнамбулы, трое слушателей повернулись к нему.
– Пётр Миронович! Машенька сказала, что сейчас споёт ваши песни. Эти песни? – первым пришёл в себя Гофман.
Пётр
