куда он ее положил. Костяшкой пальца он смел его на дно пепельницы. – Я опять отключился?
– Да уж! Я перепугался. Подумал, что у вас припадок – эпилепсии или чего-то еще. Глаза у вас…
– Это не эпилепсия, – сказал Тед. – И не опасно. Но если снова случится, лучше не трогай меня.
– Почему?
Тед закурил новую сигарету.
– А потому. Обещаешь?
– Ладно. А что такое Луч?
Тед впился в него глазами.
– Я говорил про Луч?
– Вы сказали: «Все сущее служит Лучу». Вроде бы так.
– Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе, но не сегодня. Сегодня ты ведь едешь на пляж, верно?
Бобби даже подпрыгнул. Он взглянул на часы Теда и увидел, что уже почти девять.
– Угу, – сказал он. – Пожалуй, мне пора собираться. Газету я дочитаю вам, когда вернусь.
– Да, хорошо. Отличная мысль. А мне надо написать несколько писем.
«Нет, не надо. Ты хочешь избавиться от меня, чтобы я не задавал еще вопросы, на которые ты не хочешь отвечать».
Но если Тед этого добивался, то и ладно. Как часто говорила Лиз Гарфилд, у Бобби было свое на уме. И все же, когда он дошел до двери комнаты Теда, мысль о красном лоскуте на телеантенне и месяце со звездой рядом с «классиками» заставила его неохотно обернуться.
– Тед, вот что…
– Низкие люди, да, я знаю. – Тед улыбнулся. – Пока не беспокойся из-за них, Бобби. Пока все хорошо. Они не движутся в эту сторону, даже не смотрят в этом направлении.
– Они прочесывают запад, – сказал Бобби.
Тед поглядел на него сквозь завитки вздымающегося дыма спокойными голубыми глазами.
– Да, – сказал он. – И если повезет, они останутся на западе. Сиэтл меня вполне устроит. Повеселись на пляже, Бобби.
– Но я видел…
– Может быть, ты видел только тени. В любом случае сейчас не время для разговоров. Просто запомни, что я сказал: если я опять вот так провалюсь, просто посиди и подожди, пока не пройдет. Если я протяну к тебе руку, отойди. Если я встану, вели мне сесть. В этом состоянии я сделаю все, что ты скажешь. Это действует, словно гипноз.
– Почему вы…
– Хватит вопросов, Бобби. Прошу тебя.
– Но с вами все в порядке? Правда?
– Лучше не бывает. А теперь иди. И повеселись хорошенько.
Бобби побежал вниз, снова поражаясь тому, каким четким все выглядит: ослепительный луч, косо падающий из окна на площадку второго этажа, жучок, ползущий по краю горлышка пустой бутылки из-под молока перед дверью Проскисов, приятное жужжание у него в ушах, будто голос этого дня – первой субботы летних каникул.
Вернувшись домой, Бобби вытащил свои игрушечные легковушки и фургоны из тайников под кроватью и у задней стенки своего шкафа. Парочка – «форд» и голубой металлический самосвал, который мистер Бидермен
