признать вслух, что у полиции есть все основания так поступить.
Максин рассмеялась и крикнула уже из-за двери:
– Пока нет!
И оставила меня одну.
Я подошла к своей кровати и провела ладонью по форме, которую для меня подготовили. Черная хлопковая блузка с пышными рукавами, которые резко сужались на локте, передник и шерстяные гетры того же цвета, черная бархатная лента на волосы и накидка – все как у всех. Меня поразило высокое качество ткани и пошива.
Больше всего я обрадовалась нижнему белью. Три идеальных корсета и три шелковые сорочки. Такого роскошного белья у меня в жизни не было. Мне уже не терпелось сорвать с себя окровавленный корсет, и я даже коротко рассмеялась от облегчения.
В зеркале у дальней стены маячило мое отражение, и я увидела болотно-зеленый синяк на шее. Впрочем, вся моя кожа теперь ощущалась как будто чужой, так что сейчас меня это не сильно волновало.
По поводу изнеможения Максин верно сказала: я чувствовала сильную тяжесть во всем теле, и в голове стоял туман. Однако я не сразу юркнула в постель. Сначала подошла к окну в алмазной раме и поднесла пальцы к узкой щели, через которую просачивался холод. С третьего этажа открывался панорамный вид на заросший Форест-парк и печальный двор академии, окруженный стеной.
Я отодвинула засов и толкнула окно – просто чтобы проверить, открывается оно или нет. Хотя прыгать с третьего этажа было высоковато. И делать я этого не собиралась. По крайней мере, пока.
Наконец я легла на кровать, не зная, как быть. Надо мной нависал балдахин из темно-красного бархата, в тон покрывалу. Я провела ладонью по подушкам, набитым гусиным пухом, и вздохнула.
Однажды в шесть лет меня отправили домой из школы, потому что я никак не могла перестать плакать. Мама спросила, в чем дело, и я попыталась как можно подробнее ей объяснить: что подняла руку, хотя обычно этого не делала, и спросила учительницу, когда нам расскажут про другую сторону мира, изображенного на карте. Она перевернула плакат и показала, что на обороте ничего нет. «Это все. Это и есть весь мир». Когда я поняла, что у него нет изнанки, нет нового мира, который мы могли бы исследовать, это осознание разбило мое детское сердечко.
А сейчас, лежа в кровати с вырезанными на изголовье феями и лианами, я гадала о том, не ошибалась ли моя учительница. Ведь сейчас я в самом деле очутилась на оборотной стороне, в совершенно новом мире.
Мне снился особняк в тонах золотого и бордового. Компания мужчин в пошитых по фигуре костюмах, собравшихся за начищенным до блеска столом красного дерева. Я стояла в углу и наблюдала за ними, подобно призраку. Ко мне подошел растрепанный кудрявый юноша в сером пальто. Он потянулся к моей руке… Нет, не чтобы взять ее, а чтобы передать мне какой-то предмет. Мои швейные ножницы, теплые, как человеческая плоть, влажные от густой крови, которая начала стекать между моими пальцами. Одна капля упала на белый ковер, и юноша мне подмигнул. Собравшиеся за столом резко затихли и посмотрели на меня.
Я очнулась на
