По-моему, ей вполне можно доверять. Она никогда нас не подводила, – встал на ее защиту Антон.
– Так, с камнями ты разобралась, а вообще, что это за штуковина, знаешь? – хотел все до конца выяснить я.
– Это булавка для галстука, – спокойно сказала Ева, – полагаю, вещь довольно дорогая, и скорее всего, старинная.
Поэтому я, собственно, и удивилась – откуда у она тебя.
Я понял, что теперь эти двое от меня не отстанут, и придется рассказать все, как было. Неожиданно для себя я рассказал все быстро и даже внятно, только опустил историю с «Собачьим Вальсом», может, одному Антону я ее и поведал бы, а вот Еве…
– Это неспроста, – подумав, сказала Журавлева.
– Ну уж не знаю. Но какая-то загадочная история… – поделился своими мыслями на этот счет Антон, – и что теперь с ней делать будешь?
– Не знаю, – вздохнул я, – может, вы чего посоветуете?
– Самое простое, что мы можем сейчас сделать – это выяснить ее ценность, а потом видно будет. И то, придется ждать, когда в Псков вернемся… Где мы тут антиквара найдем? – предложила Ева.
– А Женька на что? – сообразил Антон.
Снова раздался стук, и я так же машинально, как и в первый раз, убрал булавку.
– А, вот вы где! – Лидия Васильевна обнаружила, что мы не пришли на ужин. – Вы есть собираетесь? А то внизу все уже расходятся.
– А вкусно? – поинтересовался я.
– Даже очень.
– Тогда идем, – решил Красильников и посмотрел на нас.
Мы поднялись и пошли с совершенно непроницаемыми лицами за Лидией Васильевной. Ужин прошел быстро, нам некогда было рассиживаться: если бы с самого начала не опоздали, тогда не пришлось бы торопиться.
Когда мы проснулись, утро уже вовсю гуляло по нашей комнате. Оно впустило веселых солнечных зайчиков сквозь синие занавески, и они желтыми пятнами подрагивали на полу.
На сегодня была запланирована экскурсия в театр. Первый театр в России посмотреть, конечно же, следовало. Но и загадочная булавка терзала мои мысли. Я встал, очистил полость рта от ночевавших там микробов, умылся и шатался по комнате в поисках одежды. Не знаю почему, но никак не могу воспитать в себе привычку складывать все в одном месте.
Проснулся Антон:
– Я придумал, что мы с булавкой делать будем, – начал было он.
– Тихо ты! – шикнул я на Красильникова. – И вообще, почему ты решаешь, что с моей булавкой делать?
– Ничего я не решаю, просто хотел предложить…
– А кричишь чего? Хочешь, чтобы Макс все услышал?
– Да не кричу я ничего, – оправдывался Антон, – ты сейчас и то шумишь больше.
Максим заворочался на кровати, потянулся, покрывало тут же съехало и он, не успев его поймать, – видимо, реакция по утрам у него плоховата, начал зевать и потягиваться.
– Чего, уже одеваться надо? – все еще позевывая, спросил он.
– Да, одеваться и паковать чемоданы, а потом бежать на вокзал за билетами в Псков, – я был зол на Макса
