помощь вам нужна? Насколько я помню, мы договаривались сегодня днем смотреть театр, а потом в парк.
Что-то изменилось?
– И да, и нет. Это не объяснишь быстро. Ты можешь сказать Лидии Васильевне, что не сможешь отвести класс в театр?
Женька задумался:
– Я должен подумать… Это нехорошо, ведь мы же договаривались. И ваша классная дама рассчитывает на меня. И к тому же я не знаю, что у вас за дело… Может быть, ты мне все-таки расскажешь…
Я беспокойно теребил цепочку на джинсах. Оно и понятно – волновался же. Как ему все сказать? И вообще, можно ли довериться? Пусть я и поругался с Красильниковым, но ему я доверял, а Женька… Кто его знает, какой он на самом деле?
Я почувствовал, что мне жутко не хватает Антона, но с другой стороны, обида на него все еще не проходила. Я с надеждой посмотрел на Еву – может быть, она что-то придумает? И, словно прочитав мои мысли, умница Журавлева сказала:
– Знаешь, Женя, когда людям нужна помощь, им ее обычно дают или не дают, а не расспрашивают, что и зачем. Если хочешь помочь, пойдем сейчас к Лидии Васильевне. Ты объяснишь ей и ребятам как добраться до театра, а сам пойдешь со мной и Юрой.
– Но ведь Стрижева не физрук, у нее голова на плечах есть, и она сразу заподозрит, что здесь нечисто… – выразил я беспокойство.
– Не создавай проблемы там, где их нет. Ты вернешься в комнату и скажешь, что у тебя болит живот, и в театр ты не пойдешь. А если все будет нормально, то присоединишься к классу в парке. Я останусь с тобой, потому что нехорошо бросать больных в полном одиночестве.
Я поразился Журавлевой. Вот это голова! Неплохо было бы с ней совсем подружиться. Конечно, всем и так кажется, что я, Антон и Ева – друзья не разлей-вода, но на самом деле я Журавлеву почти не знаю.
– Здорово, Ева! – искренне восхитился я.
– Ну, здорово, не здорово, а другого выхода я пока не вижу.
Женька с изумлением смотрел то на меня, то на Журавлеву. Оно и понятно: видок у нас был еще тот – заговорщики почище Максвела и Опа. Так что понятно чего у него глаза как блюдца стали.
– Я не совсем понимаю, о чем идет речь… – начал было Салин, но Ева его тут же оборвала:
– Это, Женечка, потому что тебе еще ничего не объяснили, а когда мы тебе расскажем… – тут она выразительно посмотрела на меня, – если, конечно, расскажем, то все будет очень понятно. Ну что? Идем к Срижевой?
Не знаю, был ли Женька напуган, но радости и удовольствия на его лице не замечалось. Если напуган – это плохо. Трус тут не поможет. А что я бы на его месте делал?
Я тихонько проскользнул в свою комнату, а Ева и Салин пошли к Лидии Васильевне. Как-то тревожно за них было. Но беспокойство вмиг вытиснилось новой стычкой с Антоном.
– Ты куда пропал? Я всю площадь оббегал… Волновался.
– По-моему, ты – не моя мамочка, и поэтому мог не бегать и не волноваться. Нервные клетки не восстанавливаются.
Я забрался под одеяло и сделал страдальческое лицо, рассчитывая на скорое появление классной дамы.
– Тебе плохо? – спросил Антон.
Ага,
