оживляла утро чистым голоском, стараясь вложить в это приветствие всю свою маленькую душу. Песня начиналась неуверенно, с легкого пощёлкивания, потом быстро разливалась высокой трелью и, наконец, переходила в дивные и оглушительные рулады, иногда внезапно обрываясь и возобновляясь с новой силой. Тут уже точно не думалось о сне.
Но на Семёна, такого симпатичного и удивительного, невозможно было сердиться. По жердочкам он скакал четко и точно, купался в небольшой кружечке весьма сдержанно, не разливая воду вокруг себя. И почему-то из его клетки никогда не вылетали клубы шелухи от зерен. Такая, по сравнению с попугаями, опрятная и утонченная птица.
Бабушкина сестра за Семёном хорошо ухаживала. По крайней мере, клетку она ему чистила рано утром, еще до завтрака. Часто меняла воду и следила, чтобы травка всегда была свежая, чтобы сахар и яблоко регулярно обновлялись. За это он платил звонкой песней. И эта идиллия на моей памяти продолжалась всегда.
А однажды летом обе бабушки поехали в гости на Украину – в городок под названием Носовка. Там они прожили примерно месяц, и вернулась бабушкина сестра с крошечным щеночком. Очень собачка ей понравилась, не смогла оставить, привезла в Москву. Мы отправились посмотреть. Это оказалась маленькая толстенькая девочка черно-подпалого цвета местных украинских кровей. Сначала было непонятно, что из этого комочка вырастет. Но то, что получилось, вполне соответствовало вкусу бабушек. Нечто похожее на лайку в миниатюре. По крайней мере, у нее имелся отличный пушистый воротник и хвост пальмой.
Назвали собачку Кнопкой. Стала она расти понемножку, никому не причиняя хлопот. Послушная, спокойная, но в то же время сообразительная. Никто с ней ничем не занимался, никто ее ничему не учил. Разве только лапку она умела давать. И еще она отлично «служила». То есть сидела ровненько на задних лапках, сложив передние на животе, причем она могла так сидеть часами. Ей самой нравилось это упражнение. Короткие передние лапки она прижимала к себе, чтобы не перевешивали. Пользовалась этим приемчиком, чтобы деликатно попросить о чем-нибудь. Например, она очень любила сахар, конфеты, печенье. Точно так же Кнопка просилась на диван.
Залезть сама она в принципе могла, ей это и не запрещалось, но она всегда из деликатности спрашивала, разрешат ли… А заодно получала помощь, ведь всем казалось, что такой маленькой собачке трудно залезать самой, и ее кто-нибудь подсаживал. На диване она вела себя тоже вполне достойно – занимала совсем немного места и придавала интерьеру уютный вид.
Кнопкин дворняжечий ум проявлялся и в отношении к посторонним. Она всегда бурно реагировала на новых людей: неприятно и довольно агрессивно лаяла, если человек приходил в дом впервые. Когда ей говорили: «Перестань, это свои», – она затихала, отходила в сторонку и молча наблюдала. Снова она начинала беспокоиться, когда этот человек собирался уходить. Особенно ей не нравилось, если он сам брался за ручку двери, а тем
