ездила. Весной и осенью она приводила в порядок могилы, а потом всегда заходила на Птичий рынок – полюбоваться на животных и птиц, которых там продавали в огромном количестве.
Приехав домой, она рассказывала, каких красивых собачек видела на рынке. Наслушавшись за годы таких рассказов, я вывела идеал собачьей красоты по версии моей бабушки. Это обязательно маленькая, низкорослая собачка с гладкой длинной мордочкой, пушистым туловищем и шикарным хвостом. И я понимала, что если и купят мне когда-нибудь щенка, то можно рассчитывать только на неказистую дворняжку, похожую на лисичку. Но даже и на это я согласилась бы, ведь так хотелось иметь в доме собаку!
Когда мои просьбы становились совершенно невыносимыми, мне так-таки приобретали что-нибудь живое, но более простое в уходе и не нарушающее привычного образа жизни.
Сначала мне купили рыбок. Несколько штук в небольшом аквариуме: неоны, гуппи, меченосцы. Мелкие, никак между собой не сочетавшиеся породы. Я недолго наблюдала за рыбками и быстро утратила к ним интерес. Поэтому они переехали на подоконник в ванную, где за ними ухаживала бабушка без всякого моего участия.
Как-то весной с Птичьего рынка бабушка привезла трех однодневных цыплят. Птенцы были славные. Они тихо пищали и все норовили забраться в самые дальние уголки под мебелью. Кормили их пшеном и сваренными вкрутую яйцами, что казалось мне парадоксальным. И еще я старалась не задавать вопрос, а для чего их купили перед самым отъездом на дачу. Ну не на откорм же?
Возможно, цыплята так и остались бы для меня безликими представителями куриных. Но двое из них не выдержали жизни в квартире. Поэтому на дачу в коробке гордо отправился единственный уцелевший, начавший покрываться белыми перышками петушок. Он уже никак не мог быть просто цыпленком. Я считала его моим новым питомцем. И дала ему имя – Тëпа. Он быстро признал во мне курицу-мать и неотлучно следовал за мной по дачному участку. Был при этом послушным и даже нежным петушком, любил сидеть на ручках, требовал, чтобы его гладили, внимательно слушал, когда к нему обращались, и всегда прибегал на зов. Долгое время он оставался ручным, я спокойно брала его с собой на улицу, где играла с соседскими ребятами в прятки и вышибалы. Тёпа слушался только меня и предпочитал висеть прижатым под подмышкой, пока я общалась со сверстниками. Их это, кстати, нисколько не удивляло.
Хотя мне было уже восемь лет, дневной сон в дачной жизни считался нормой. Так вот, цыпленок приспособился к детскому режиму. После обеда он шел со мной в комнату и, пока я спала, тоже дремал на моих босоножках.
К сожалению, такая идиллия продлилась недолго. Природа брала свое, и к концу лета цыпленок стал превращаться в роскошного матерого петуха. И хотя он оставался довольно понятливым и послушным, но лидерские качества начали проявляться все ярче. Он стал драчливым. Теперь я уже не могла быстро пробежать мимо него без риска получить ощутимый удар клювом в голень, а догнать меня Тëпе не составляло труда. Я опасалась смотреть на него пристально: казалось,
