свояченицы, временно оставленные на хранение. <…>
20 августа я попытался попасть в Гатчину. Видел, как сыпали немецкие самолеты бомбы на безоружный город, как он обстреливался из пушек. Около меня разорвался снаряд. Я уцелел, но при падении порезал руку осколками стекла.
Видел мать и отчима. Они сидели в подвале и отказались идти со мной в Ленинград. Мать была нездорова. <…> Я один уехал с последним поездом в Ленинград. <…> Поезд шел по неправильному пути, вагонами вперед, под грохот пушек и трескотню самолетов. Я стоял на площадке вагона и плакал. Мне казалось, что я кроме дома потерял мать. Я считал себя подлецом. Прошло несколько дней. Однажды утром пришли из Гатчины мать и отчим. В городе жить уже было нельзя, Командование Красной Армии настояло на уходе остатков жителей, и вот мать и отчим пришли с несколькими жалкими тюками.
Меня, мать и отчима временно приютил Вячеслав Францевич К-й, начальник 5-й жилищно-ремонтной дистанции Октябрьской железной дороги. Он эвакуировал свою семью, и теперь мы трое хоть немного могли заменить ему семью.
Моя жена Туся получила комнату на улице Дзержинского [Гороховой]. Комната маленькая, всего 10 с половиной квадратных метров. Я ее отремонтировал, достал в долг шкаф, два стула, стол, настольную лампу и купил полуторную кровать с матрацем. Комната стала приличной и уютной <…> [А. А.][11].
21 августа 1941 года
В райкоме прошло совещание, посвященное <…> обращению к ленинградцам за подписью Ворошилова и Жданова. Разрешили принимать в отряды Народного ополчения женщин. Я тоже записалась и очень рада, что если надо будет погибнуть за Советскую власть, то с оружием в руках и не зря, а может быть, удастся какого-то фашистского гада уничтожить, записалась также Б.Н. Крушкол.
В шесть часов вечера все должны были явиться в сад МОПРа, но своевременный сбор не произошел, так как в пять часов началась воздушная тревога, которая продолжалась час сорок минут, поэтому пришли с опозданием.
Исторический момент пережили все присутствующие при выборах командира и комиссара отряда. Все уселись на ступеньки Михайловского дворца в саду и слушали выступления ораторов. Выступали от военного командования, от райкома и др. Настроение у всех было торжественное и серьезное, но в то же время спокойное. Все понимали серьезность обстановки и опасность, которая грозит Ленинграду, однако твердо верили в незыблемость нашего дела и в победу над врагом.
На завтра назначен сбор там же на 18 часов. <…>
Получила письмо от своей младшей дочурки. Она описала, как они ходили за грибами и ягодами и как ловили рыбу. Бедные девочки, они еще не понимают всей грозности обстановки. Пишут, что им хочется учиться и приехать в Ленинград. Будем надеяться, что мы скоро увидимся и поживем еще вместе. Надо выбрать время и послать им деньги, пока еще связь с Ленинградом не прервалась [Е. С-ва].
22 августа 1941 года
Сегодня утром провели собрание, посвященное обращению Жданова и Ворошилова
А. А. – род. 1908 г. – инженер 5-го отделения службы движения Октябрьской железной дороги.
