километрах от Елизаветинской по другую сторону Дона. Взрывы сотрясали воздух, комья земли разлетались фонтаном вверх. После первой оккупации были вырыты ямы возле домов, их накрывали, засыпали землёй, в таком убежище люди надеялись спастись от взрывов. Научились молиться Богу, умоляя Его помиловать их и сохранить им жизни. Самые смелые выглядывали из своего укрытия и смотрели на противоположный берег – там горел Азов. Наутро город был весь в дыму, стоял сильный запах гари. Это был запах войны, к которому добавится запах крови и трупов.
В конце июля 1942 года на улицы Азова въехала немецкая мотопехота, ошеломившая своим угрожающим видом. На каждом мотоцикле сидело по два здоровенных немца – водитель с автоматом, второй, который сидел в люльке держал пулемёт. У людей появились новые хозяева их жизни с новыми правилами, с которыми ты должен был беспрекословно соглашаться. Любой отказ от этих правил означал смерть. Круг замкнулся, бежать было некуда.
С немецкой аккуратностью всё было поставлено на учёт. В первую очередь составлялись списки евреев и коммунистов, не успевших эвакуироваться. Все остальные должны были работать на немцев, за это обещали выдавать хлеб. Приезжали в станицу с вновь избранными полицаями, отбирали лодки. Кто успел, спрятали свои лодки в непроходимых болотах, благо ещё оставались укромные места, в которые не каждый полезет.
К деду Василию подошли два немца и русский мужик с повязкой полицая, в нём дед узнал служащего железнодорожной станции. Мужик этот заявил:
– А тебе старый, будет оказана особая честь. Офицерам нужно наловить осетрины, желают они попробовать местного деликатеса. Ты знаешь здесь все места, будь так любезен, окажи услугу. Это тебе зачтётся.
– Зачитывается на небе, сам знаешь кем.
Тут полицай засмеялся и выпалил:
– Кто бы говорил! Не вы ли в станице церковь раздолбали! Была церковь и нет её. Это по-твоему, не зачтётся?
– Ты мне этим делом не упрекай, на мой век хватит дел, которые там зачтутся.
– Ладно старый, заканчивай спорить. Немцы лояльный народ, они это простят. Через день-два принимай гостей.
Когда нежеланные гости сели в катер, завели мотор и повернулись спиной к нему, старый рыбак презрительно плюнул в их сторону и процедил:
– А ведь такой нечисти достаточно повылазило. Таилось долго гнильцо внутри у людей, сменились обстоятельства, они сразу поменяли своё обличье.
Дома он опять бурчал недовольно:
– Вот времена настали, соседа будешь бояться, не будешь знать, чего можно ожидать от него. Что же теперь нам, как кротам жить в темноте и дрожать от каждого стука в дверь?
Домочадцы молча смотрели на деда, никто не высказывал своих мыслей. Какая-то полная безысходность нависала в воздухе. Затаили дыхание в ожидании чего-то неизбежного и более страшного, чем то, что произошло.
Эдик сидел у Сони на коленях, она его
