сулят деньжища большие и кусок земли в вечное пользование. Народец то и клюнул наживку, кто обиду таил на обдираловку колхозную, рад сейчас такому неожиданному повороту.
– А куда бежать то, немцы кругом. Вон как далеко зашли.
– Поднимай дочку свою, чуть рассветёт, мы на лодке их до Гниловской проводим. Там у нас есть дельце одно, а она с нашими женщинами доберётся до базара. Ну а потом пусть схоронится у родственников или знакомых, в большом городе легче затеряться.
Соня уже вскочила, никто не спал сейчас крепким сном, прислушивались к каждому шороху. Она поняла – что-то произошло, и надо быть готовой ко всему. В спешке машинально собрала кое-что из вещей. Не хотелось верить в серьёзность положения, а вдруг всё обойдётся. Лиду обязательно должны выпустить. Они, что там, эти немцы, совсем сумасшедшие!
В голове обычного человека не укладывалось, что кто-то может позволить себе делать вещи, находящиеся не только за всякой гранью разумного, но и за гранью всякого милосердия. Оказывается, всякую грань, как нечто материально несуществующее, можно передвигать, как тебе задумается.
Лодка с беглецами отчаливала от берега. Соня посмотрела на родителей, отец ещё держится, а у матери лицо бледное, провожает их, будто покойников. Что же творится такое в мире, почему они убегают, как преступники? Ведь преступники не они, а другие. Мир, похоже, перевернулся и от этого чокнулся.
На станции её познакомили с двумя женщинами. У них была самодельная тележка, в которую погрузили Сонины вещи и ещё что-то в мешках, таким составом побрели в сторону базара. Соне казалось, что она попала в другое место, но только не в Ростов, она шла и не узнавала город.
У неё было ощущение того, что она видит перед собой картину художника, запечатлевшего момент всемирного разрушения. На месте стоявших прежде зданий теперь загораживали улицы руины. Крыши отдельных домов полностью уничтожены взрывами, уцелели только части несущих стен с зияющими пустотой обгорелыми окнами. А ведь там жили люди, много людей. Где-то была разрушена только часть дома, повсюду горы кирпичей, обломков. Кто-то умудрялся забираться на эти кучи, копаться в них, что-то выискивая. Одних людей смерть забрала, другие ходили рядом с ней. Соня хотела убежать от одного ужаса, а прибежала к другому.
На улицах встречались люди в каком-то отрепье, похожие на бездомных. Но люди на самом деле стали в одночасье бездомными, они потеряли жильё и все свои вещи. Соня с Эдиком прошла базар, там царила такая же суета, как до войны, только непривычными в ней выделялись солдаты в немецкой форме с автоматами наперевес. Сотни людей, кто в кепке, кто в татарской тюбетейке кричали, спорили, что-то продавали и покупали. Кто-то стоял, смущённо предлагая старые изношенные вещи и обувь. Кто-то предлагал сало, бутыли с вином, масло и другие продукты довоенного времени, на них смотрели с завистью. На колхозников эти люди мало были похожи, откуда у них всё это взялось. Один мужик продавал веники, нелепо вроде – война и веники. Тем не менее, этот предмет пользовался спросом, возле
