вывесть фуры, там фурьеры их выпрягли и покинули, уехав сами в город. Фуры, как были, так и вмерзли в лед, покрывший в ту же ночь реку; потом уже их вырубали топорами.
Кизлярские жители очень радушно приняли постояльцев. На другой день все было забыто; всякой принялся за свое дело, как будто в походе и не бывал. Глазенап отправился в Георгиевск к полку и своей кавалерийской инспекции.
Кизлярская крепость 1735 г.
В это время, от Кизляра до Моздока, Линия тянулась по Тереку, и переселения на Сунжу еще не было, хотя уже об этом поговаривали. Чеченцы частенько, по дороге, подбирали, что им легче доставалось, и без конвоя никого не пускали. Почтовыя станции содержали ногайцы, на двухколесных арбах. При всякой станции находился табун лошадей. Не справлялись, которую лошадь запрягать, а на какую попадет аркан. Дикий ногаец на дикой лошади верхом бывало гикнет, ударит плетью по всем, и кони бьют и несут прямо, без дороги, степью, не думая о том, что делает пассажир с арбою по кочкам. Если случится на пути озеро, то, чтобы лишняго не ездить, возничий отправлялся прямо через воду, хотя иногда и не мелко. Если ногайцу кричать, чтобы ехать тише, то это повело бы еще к худшему. Не понимая, что ему говорят, он, вместо ответа, погонял лошадей пуще прежняго. Подлинно в то время была прекурьозная почта.
Григорий Иванович, по возвращении из персидскаго похода, взял отпуск, будучи крайне недоволен отношениями к нему графа Гудовича, который если бы знал его хорошо, то, конечно, не расстался бы с почтенным старцем и нашел бы в нем самаго лучшаго сотрудника, по его знанию края, удачным соображениям в важных обстоятельствах и беспримерной честности. Но фельдмаршал, прежде нежели Глазенап приехал на Линию, отправился в Грузию, и они вовсе не видались.
Из отпуска Глазенап воротился больной подагрою. Но не смотря на это, зимою, в его зале, единственной в целом городе, устроили музыкальный собрания. Главным учредителем был генерал П. М. Капцевич – со скрипкою, артиллерийские генералы, бароны Н. К. и Б. К. Клоты и губернский казначей – все виртуозы. Полковые музыканты нижегородские, казанские и артиллерийские составляли огромный концерт, под управлением Клотов, и еще более скрипача и кларнетиста Сазонова, ученика Сарти. Разыгрывали неслыханныя до того на Кавказе увертюры: «Ладоиску», «Калифа Багдадскаго», «Двух слепых» и, на услаждение, «Польские» Козловскаго и Огинскаго, особенно «Гром победы раздавайся». Бывали и славные квартеты, потому что Клоты, по страсти своей, готовы были играть до втораго обморока.
Городския дамы посещали эти концерты, и, как серьезная музыка не дает большой пищи, то затеелись танцы, мало по малу превратившиеся в великолепные балы, то у Григория Ивановича, то у генерала Мейера, шефа Казанскаго мушкатерскаго полка, всегда приглашавшаго не от себя, а от общества своих офицеров.
Так текла мирно в это время жизнь Глазенапа. Войска стояли неподвижно; кроме черкесских разбоев, мелкими партиями,
