Над оврагом гладкой изогнутой линией беззвучно летели две белоснежные сипухи. Луна глазуровала их серебром. Казалось, что все вокруг поплыло вместе с ними. Промчавшись над мостом, они растворились, будто не было.
– Спасибо, Сельма.
– Ах, право слово, какие мелочи.
Часть I
Ирма Трор
Сулаэ фаэтар
Перевод Саши Збарской
Эта повесть есть некоторая переработка моих дневниковых записей, сумбурных, полуобморочных, не всегда связных и осмысленных для внешнего читателя. Никакого складного текста изначально не существовало, он создан уже после того, как я уехала надолго. И сама история, и приведение этих записей в порядок случились очень давно, мне кажется, и я столько раз возвращалась к ним, что уже не могу доподлинно сказать, что в них достоверные воспоминания, а что – лишь память о них.
Глава 1
Рид милосердный, вот это гроза!
За пару аэна[1] до этого – или три? или сколько? – я, кучер и две девчонки-служанки, благополучно проскочив навылет где-то рядом с сердцем бури, едва уцелели в повозке, завалившейся на полном ходу. Для меня до сих пор загадка, что же так напугало смирных неповоротливых лошадей – гром рокотал уже в отдалении, и молний меж дубовых крон было почти не видать. Так или иначе, наши лошадки понесли по раскисшей осенней глине, и уже через несколько диких мгновений вырвались из упряжи, а покореженную повозку бросило боком на сырые стволы деревьев.
Какое-то время ничто не достигало моего слуха, а затем шорохи и шелесты вернулись: стало слышно скучный частый дождь и смутное бормотание леса, да еще стонал бедняга-возница – его порядком придавило; потом выяснилось, что голень сломана.
Очень скоро дождь нас выполоскал напрочь. До имения герцога Колана, друга родителей, никак не меньше пятнадцати миль. Служанки выбрались наружу и теперь жались друг к дружке да глядели на меня, как две мокрые птицы;
возница полулежал неподвижно, боясь потревожить увечную ногу. У меня саднило колени, однако в полоумной тьме было невозможно разглядеть, насколько там все скверно. Едва попробовала приподняться – левую лодыжку скрутило ржавой болью. Охнув, я осела на землю.
Что ты будешь делать, а? Ноябрь, ночь, насупленный, исхлестанный дождем лес, две перепуганные девчонки, покалеченный возница, разбитая повозка. Кто тут нас выручит? Надо что-то предпринять – но для этого потребуется сначала спокойно подумать, а потом и встать. Ни на то, ни на другое, по чести сказать, я не находила в себе сил.
Однако унывали мы недолго. Я и испугалась, и обрадовалась, когда услышала, как с дороги, приближаясь, долетел громкий смех, а по мокрой грязи захлопотали копыта. Из-за деревьев показались двое всадников – ехали не слишком быстро, беседовали и, похоже, не обращали внимания на дождь. Один глухо басил, у второго голос был почти мальчишеский, оба говорили… на высоком дерри! Вот это да. Люди дерри? Их же всех извели лет двести назад. Не привидения же в такую мокроту по лесам носит. Впрочем, времени на размышления у меня не было. Кое-как поднявшись на ноги, я закричала
