прошептала она.
Не разозлилась, уже хорошо. Не знаю, что бы делал, если бы получил ворох обвинений и злости в ответ на свой порыв помочь девчонке. Хотя и ждал именно такой реакции.
– Не за что, – улыбнулся я ей.
Не дежурной улыбкой, а по-настоящему. Почему-то показалось, что она оценит, поймёт. Странное со мной что-то творится, я же никому не доверял, так теперь-то чего? А Света встала и двинулась в сторону жилого девчачьего корпуса. Ну, и я за ней, хоть провожу, мало ли что, у неё же из еды за весь день – только маленький бутерброд. Хочется о ней заботиться почему-то. И вот что это такое на меня нашло – непонятно, и спросить некого.
Идём, держась друг от друга на пионерском расстоянии. Можно бы и ближе, но… не надо. Я так чувствую.
Свете сейчас нужно осознать, что с ней случилось, а мне – ни словом, ни жестом не показать, что я могу чего-то ожидать в ответ на своё участие. Конечно же, я понимаю, о чём она думает. Ещё бы я не понимал. Возраст у нас сейчас такой, когда на половые эксперименты тянет. При этом никто не думает, кто будет кормить и растить результаты. Точно со мной что-то не то – о семье задумался. Откуда у такого, как я, может быть семья?
– Спасибо ещё раз, – уже более твёрдым голосом поблагодарила меня Света, хотя смотрела всё ещё со скрытым страхом.
Всё я понимаю на самом деле. Боится она, что напрошусь с ней, что, в принципе, уже позволяется. Последние дни школы, мы совершеннолетние, поэтому уже многое разрешено. Только я так не хочу. Девушка для меня – это не только организм, в который можно тыкать частью своего. Она совершенно особенное существо, а не кукла для удовольствий. Большинство уже почти бывших соучеников меня не поймут, но я с ними откровенничать не собираюсь.
– Хорошего отдыха! – пожелал я, помахав рукой на прощанье, развернулся и ушёл, хотя кто бы знал, как мне не хотелось этого делать!
Кажется, я совершенно утратила над собой контроль, выпустив на свет маленькую испуганную девочку. И от этого стало страшнее во сто раз. Витька мог со мной сделать что угодно, я бы и сопротивляться не смогла, наверное, но он не стал. Любой другой на его месте уже полез бы целоваться, облапил бы всю, а он…
Тревога эта как нельзя вовремя прозвучала. Переключила мысли на совсем другое, но вот откуда появился страх? Эти, которые надсмотрщики, они всегда провожают сдавшего работу ученика до дверей, чтобы никому ничего не передал. Я к этому привыкла за столько лет, почему сейчас испугалась? На этот вопрос у меня ответа нет. Но ужасом накрыло таким, что я вообще ничего не соображала.
Витька повёл себя совершенно неожиданно. Его объятия были, скорее, лёгким касанием, они даже не вызвали у меня отторжения, хотя я не люблю, когда ко мне прикасаются чужие, а чужие сейчас для меня все. Я себя, честно говоря, не понимаю. Не понимаю, что происходит, не понимаю, почему так испугалась, и особенно не понимаю, почему Витька так поступил. Даже немного обидно оттого, что не стал приставать.
Вот
