правильно разыграла карты. Она могла собрать столько драгоценностей, что даже спаниели месье Ворта стали бы ей служить. Умная? Нет, дорогие мои. Она полная дура, и при этом ей хватает самомнения, чтобы заявиться сюда. Не представляю, что нашло на месье Ворта, раз он позволил ей прийти.
Я прижала ладонь ко рту, другой рукой схватилась за сердце, словно пытаясь удержать его в груди. Вне себя от ужаса я повернулась к Ирен. Она шла к выходу с белым, как полотно, лицом. Я бросилась к ней и встала перед дверью:
– Ирен! Не надо, ради бога!
Моя подруга потянулась к дверной ручке, но я по-прежнему преграждала ей дорогу:
– Нет, Ирен! Разговор с этими женщинами ничего не изменит. Ты только устроишь сцену, чем еще больше их порадуешь. Не надо!
– Отойди, пожалуйста!
Никогда раньше я не слышала у Ирен такого ледяного тона. Ее глаза потемнели; побледневшие губы были крепко сжаты.
– Ирен! – Я отвернулась, чтобы не видеть этого взгляда.
Ирен тут же схватила дверную ручку.
– Нет, ты не можешь так поступить! – повторила я шепотом.
– Почему не могу, Нелл? – спокойно и холодно возразила она и открыла дверь.
Я застыла в оцепенении и сумела выдавить последний аргумент лишь в тот момент, когда она уже выходила из гардеробной.
– Ирен! Ты ведь не одета!
Она обернулась. Маленькие голубые бантики на лямках лифа дрожали, как крылышки ангела.
– Я в негодовании, Нелл, и одета вполне адекватно для гардеробной комнаты, – отчеканила она и пошла через холл к той двери, откуда доносился смех.
Еще никогда моя доля не была так тяжела: я должна была идти за своей дорогой подругой, стать свидетелем ее катастрофы, а потом собирать обломки.
Ирен была похожа на манекенщицу, рекламирующую нижнее белье. Она на секунду остановилась перед дверью и без стука распахнула ее. Смех резко прекратился.
Я поспешила забежать внутрь, чтобы не остаться в коридоре. Ирен повернулась и аккуратно закрыла дверь.
В гардеробной оказалось пять или шесть женщин – я была так взвинчена, что не могла сосчитать точно. Часть из них сидела на парчовых диванах в углу комнаты. Я с облегчением заметила, что две из них, как и Ирен, не одеты.
Одна дама стояла напротив зеркала, примеряя зеленую амазонку. Ее рыжевато-каштановые волосы были убраны в сетку, голову венчал дерзкий котелок для верховой езды.
– Прошу прощения за вторжение, – по тону Ирен было ясно, что извиняться она вовсе не собирается, – но я никак не могу удержаться, чтобы не поучаствовать в обсуждении сплетен, тем более, когда сама являюсь их объектом.
– Вы ошибаетесь, мадам… – заговорила взволнованная женщина со светло-каштановыми волосами. По голосу я признала в ней флейту.
