от директора красноречивый пинок.
– Чего стоим? Живо за мной!
Внутри меня расцветал розовый куст. Я заботилась о нём и поливала цветы. Но однажды розы увяли. Случился пожар, который оставил после себя лишь горстку пепла. Пыталась посадить ещё раз – тщетно. Больше ничего не цветёт. Впереди только пустота. Затем – агония и жалкое, бесславное превращение в нуль.
– Трогательно, но безыдейно.
– Чистой воды графомания.
– Девушку надо лечить.
– Пусть пишет, только ничего больше не присылает.
Алиса подглядывала за редакторами, которые жестокими словами терзали её несчастную рукопись и собирались устроить торжественные похороны под издевательское чавканье уничтожителя бумаги. Один из критиков, как будто почувствовав на себе взгляд чужака, обернулся. Он смотрел прямо на Алису, уставшую прятаться, но делал вид, что никого не замечает. А она увидела прыщавое лицо подростка – знакомого долговязого парнишку в вязаной кофте. Почему он здесь? Нет, всё-таки показалось: это мужчина средних лет с охапкой каштановых кудрей и веснушками на щеках. Наваждение рассеялось, и девушка даже немного успокоилась. Правда, она не хотела наблюдать, как её текст пожирает безобразная машина.
– Один мудрец сказал, что мысль есть стрела, пущенная из лука.
Чёрные остроносые ботинки уверенно застучали по деревянному полу. Алиса сжалась, испугавшись решительного тона, способного пробудить дьявола. Но незнакомец прошёл мимо, задев её плечом, и, казалось, не обратил на бедную графоманку никакого внимания. Девушка перевела взгляд на свои руки и вскрикнула: она на самом деле превратилась в невидимку. Крик растворился в угрюмой тишине, которая даже не повела ухом. Жужжание надоедливой мухи казалось оглушительным в сравнении с человеческим голосом. Никто не слышал и не видел автора осмеянной рукописи, и, если бы не странное чувство стыдливой жалости, Алиса сама бы усомнилась в собственном существовании.
Вошедший человек был в маске из чёрной ткани; он спрятал волосы под капюшоном тёмно-серого плаща, но невидимая наблюдательница знала его имя. Оно сорвалось с губ, повиснув на качелях в воздухе: что-то произошло, и те не вернулись. Продолжили танец над землёй, избегая смертельно опасных прикосновений.
– Кто вы? – спросил человек с веснушками. Он повернулся в профиль, и Алиса внезапно узнала в нём избалованного одногруппника. Но как Миша Андреев смел судить о качестве чьей-то рукописи? Странно, что она приняла этого самоуверенного юнца за серьёзного мужчину.
– Бродяга-философ, – незнакомец в маске повёл плечами. Ледяной ветер щекотал босые ноги Алисы. Девушка обняла себя, надеясь согреться и немного успокоиться. А между тем обняла лишь пустоту.
– Не бойтесь, я услышал запах роз и решил заглянуть на огонёк. В конце концов розовый куст – это только этап.
Рудольф Безуглов снял капюшон: густые чёрные волосы
