ты писать будешь? – спросила Бабочка.
Я подумал, прежде чем ответить.
–Нет, наверное не буду.
–Почему?
–Потому что о чем писать? – ответил за меня Парамон. – У него другая жизнь будет, у нас другая. Профессор, мне не пиши, я все равно не отвечу – ненавижу письма писать.
Я еще раз внимательно посмотрел на Парамон, на Бабочку, словно пытаясь сфотографировать их и отложить где-то в кладовке своей памяти.
–Не буду. – улыбнулся я. – Ладно, идите давайте, поезд через три минуты отходит.
Мы крепко пожали руки с Парамоном.
Бабочку я поцеловал в щеку.
Поднялся по железным, пахнущим угольной пылью, ступенькам в вагон.
Еще раз обернулся.
Они стояли и смотрели на меня – внизу, немного задрав головы.
Как будто я улетал от них.
Это были уже тоже люди из прошлого.
Люди, с которыми я больше никогда не увижусь.
Я махнул им рукой и ушел…
Вагон качнулся, скрипнул колесами и очень медленно покатился.
Сквозь мутное стекло со своего места я видел, как Парамон с Бабочкой закурили, обшаривая глазами окна вагона.
Потом Бабочка что-то сказала Парамону.
И медленно пошла в сторону вокзала, уже не оглядываясь…
А Парамон стоял и курил, глядя на катящиеся мимо вагоны…
Я сел на совю полку, навалился на жесткую спинку. Всё. Эта страничка была перевернута и стала воспоминаниями. Просто картинками и звуками в моей памяти. Стало немного грустно, что столько событий внезапно превращались в размытые образы…
Глава 5. Домой!
Я устроился поудобней и вдруг вспомнил, что наконец-то увижу родителей и младшего брата и своих бывших одноклассников, от этого стало как-то тепло.
Одни люди ушли из моей жизни, другие собирались еще только войти в нее. И понимание этого простого круговорота людей в жизни как-то вселяло надежду, что завтра будет лучше, чем вчера. Ну, во всяком случае, не хуже….
Родной город встретил запахом лета, жарой и каким-то, совершенно не уральским, пыльным суховеем.
Я вышел из вагона, тут же поймав на себе взгляды людей, стоящих на перроне. Еще бы! Я, как мне тогда казалось, был просто великолепен: в белой, парадной фланке, из-под которой браво выглядывал тельник, в угольно-черных клешах, в ботинках, надраенных до глянцевого блеска. Бляха ремня, сияла, как солнце. Фуражка-в белом парадном чехле. Темно-синий гюйс, подхваченный ветром, весело трепетал за спиной. Я спускался по ступенькам вагона, как капитан с мостика. В руке-коричневый чемодан с нарисованным на крышке, красками, «Крузенштерном» – Это я, убив всю ночь, таким образом украшал свой «дембельский» чемодан, перед самым отъездом.
Перейдя небольшую привокзальную площадь, я стал подниматься по, довольно длинной лестнице, которая вела к остановке автобуса. Город наш, стоял на Уральских горах, поэтому, вот такие лестницы, были в нем не редкость. В обиходе, даже,
