выбирать себе в слушатели одного студента и говорить только ему, словно они наедине. Минуту спустя переключиться на другого. Тогда все будут с равным вниманием слушать.
– Помимо всего прочего, это просто красивые вещи. – Палец касался лебедя на часах, проводил по изгибу шеи. – Их стоит сохранять. Но кто станет хранить какой-нибудь старый и грязный чехол от чайника или истершуюся автомобильную шину?
На этот раз хорошенькая блондинка в очках улыбалась и коротко кивала в знак согласия.
– Существуют предметы быта, о них, как правило, не пишут в мемуарах, их просто используют, а когда они ломаются, перестают быть нужными, так же просто, не задумываясь, выбрасывают. А ведь они могли бы рассказать нам, как жили простые люди. Вот эти трубки, к примеру. Они могли бы рассказать, как часто и какой именно табак курили люди самых разных сословий, от высших, – он похлопывал пальцем по крышке эмалевой табакерки, – до низших, – он бережно гладил длинный прямой ствол трубки.
Средних лет женщина торопливо строчила в блокноте, боясь пропустить хоть слово, а потому долго не замечала, что внимание лектора обращено на нее. Вокруг улыбчивых ореховых глаз залегли мелкие морщинки.
– Все записывать не обязательно, миссис Смит, – замечал Фрэнк. – Лекция длится целый час, вы весь карандаш испишете.
Женщина краснела и бросала карандаш, однако все же улыбалась, отвечая на дружескую усмешку на худощавом загорелом лице Фрэнка. Теперь он уже завладел всеми ими – завороженные его мягким юмором, студенты внимали каждому слову. Они без колебаний и жалоб готовы были следовать за ним тропой неумолимой логики в самые дебри знаний. Напряжение, читавшееся в повороте темноволосой головы, спало, он чувствовал, что слушатели неотрывно следят за ним и его мыслью.
– Казалось бы, лучший свидетель истории – человек. Мужчина… или женщина, – легкий кивок в сторону хорошенькой блондинки, – которые жили в ту или иную эпоху, верно?
Он улыбался и брал со стола треснувшую ложечку.
– Что ж, может быть. В конечном счете это ведь вполне в характере человека – приукрашивать описываемые им события и предметы, если он будет знать, что писания его прочтут. Люди пытаются сконцентрироваться на вещах, которые считают важными. И довольно часто приукрашивают их для публичного, так сказать, пользования. Попробуйте отыскать летописца, который бы с равным усердием описывал королевское шествие и то, как он ночью садится на горшок.
На этот раз смеялись все, и он, донельзя довольный собой, облокачивался о стол, помахивая ложечкой.
– Ну и по аналогии люди чаще всего сохраняли именно красивые вещи, предметы искусства. Однако ночные горшки, ложки и дешевые глиняные трубки могут поведать нам об их хозяевах куда больше. Ну и потом, сами люди… Мы почему-то считаем, что исторические личности отличаются от нас, наделяем их некой мифологической
